Трус

Исполнилось давнишнее желание пекаря Лепаржа, сбылась мечта его жизни: сын его Вилем, окончив военную школу, приехал в чине прапорщика на праздники домой. Полагаю, каждому отцу понятна радость доброго господина Лепаржа: сын — прапорщик, окончивший военную школу. А если ты к тому же пекарь в маленьком городке, так радость твоя еще сильней. В большом городе такая радость порой — увы! — незаметна; но в маленьком, где по-настоящему культурные люди редки, столь образованный человек, как выпускник кадетского корпуса, становится гордостью всей семьи. Ведь он весь свой род облагораживает. Вы только подумайте! Отец господина Лепаржа, тоже пекарь, дотянул на войне только до ефрейтора, сам господин Лепарж — до капрала, а сын его уже прапорщик. Нет ни малейшего сомнения, что в будущем в роде Лепаржей появятся генералы и одно слово «Лепарж» будет повергать в трепет всю Европу. Смелые мысли требуют поддержки, поэтому счастливый отец четким шагом вошел в мастерскую и отыскал там ученика Пепика. Тому даже в голову не приходило, что когда-нибудь при звуке «Лепарж» задрожит вся Европа; он преспокойно нарезал ломтиками лимонную корку для пирожков.
— Как ты режешь, болван? — воскликнул предок будущих славных полководцев. — Как муха сонная. Совсем от лени раскис.
Удар в спину спас Пепика от страшной опасности окиснуть в пекарне над лимонной коркой, и он вместо корки порезал себе палец.
— Вот ты как? Вместо корки пальцы себе режешь! — закричал пекарь и дернул Пепика за ухо. — Эти шутки тебе дорого обойдутся.
— Это совсем не шутки, господин мастер, — зарыдал Пепик.
— Разве я тебе не говорил, чтобы ты, когда я тебя наказываю, не смел орать? — грозно вопросил отныне прославленный господин Лепарж и схватил Пепика за другое ухо.
— Я— я… я… не кри-кри-кри-чу-чу! — завопил Пепик.
Тут знаменитый Лепарж, отведя душу, отпустил ученика и опросил его:
— Ты видел моего сына, господина Вилема?
— Видел, господин мастер.
— А еще что видел, говори?
— Больше ничего, господин мастер.
— Не обратил внимания, болван, какая у него длинная сабля?
— Нет, господин мастер.
— И не видел, паршивец, звезду у него на воротнике?
— Нет, господин мастер.
— Значит, ты не видел прапорщика, бездельник?!
И он опять схватил Пепика за ухо.
— Я не знаю, что такое праперчик, — рыдал Пепик.
— Черт возьми, я задам тебе трепку, скверный мальчишка. Что еще за праперчик? Праперщик — я тебе сказал! Получай подзатыльник! Прапержык, черт бы тебя побрал! Нет, ты меня сбил совсем, негодяй! Вот тебе еще подзатыльник... Прапорщик, — радостно воскликнул, наконец, счастливый отец, — вот кто теперь мой сын — господин Вилем! И с сегодняшнего дня ты будешь ему говорить: «Добрый день, господин прапорщик», а не то все уши тебе оборву.
И господин Лепарж четким шагом вышел из мастерской. Пепик был очень расстроен. Бедняге угрожала двойная опасность: во-первых, он никак не мог выговорить это странное слово — того и гляди язык сломаешь; а во-вторых, уши оторвут.
Пекарь Лепарж действительно имел все основания гордиться своим восемнадцатилетним Вилемом; известно ведь, что из военной школы выходят культурные люди, куда культурней, чем из университета. Вилем Лепарж был самым культурным человеком во всем городишке. Правда, у многих тамошних отцов сыновья стали юристами, философами, врачами, техниками, но попробуйте спросить у такого дипломированного юнца что-нибудь по военной части! Что сказал бы несчастный, окончивший высшую школу, если б к нему пришел, скажем, майор и спросил:
«Карл, sagen sir mir, welche sind die notwendigen Eigenschaften der Beschierung».¹
Конечно, студент промолчал бы и тем самым продемонстрировал бы свое невежество во всем блеске.
А спросите Вилема Лепаржа! Как музыка, прозвучит из его уст ответ: «Bei der Auswahl eines Zuggeschires muß man zweierlei Hauptmomente berücksichtigen:
а) die Manövrierfähigkeit mit denselben,
б) die Schonung der Pferde».²
Вот настоящая образованность, опирающаяся на знание топографии «Quergrif'a»³ и на безграничное уважение к начальству, — образованность, защищающая нас от врагов.
Господи боже! Если я скажу кому-нибудь на войне «свинья», так уж, конечно, не с какими-то злыми намерениями, для того чтоб его обругать, а просто для того, чтобы указать ему, что у всех у нас на войне общий официальный язык.
Но представьте себе, на что отважился какой-то техник Ключка, понятия не имеющий о «Beschierungstheorie»⁴, по адресу Вилема Лепаржа.
Это было так ужасно, что отец прапорщика, мастер пекарного дела Лепарж, отправился лично требовать удовлетворения у господина Ключки, оскорбившего воинскую честь его сына. Ключка нанес молодому Лепаржу такое страшное оскорбление, что все, кто был на войне, прочтя эти строки, поймут волнение знаменитого отца, гордившегося своим сыном.
— Господин Ключка, — обратился пекарь к технику, усевшись у него в комнате на диване. — Господин Ключка! Мой сын, господин Вилем, окончивший императорско-королевскую военную школу в чине прапорщика, просил меня узнать, какое удовлетворение намерены вы ему дать за то грубое оскорбление, которое вы нанесли ему вчера в загородном ресторане, в Кунчицах.
— Никакого, сосед, — спокойно ответил Ключка. — Ведь ваш сын — мальчишка.
— Как это мальчишка, сударь? — воскликнул пекарь.
— Во-первых, не кричите, — ответил Ключка. — Вы не с учеником разговариваете. А во-вторых, дома возьмите палку и, снявши с сына брюки, отлупите его, чтобы он вперед знал, как надо вести себя по отношению к даме и к людям, до которых ему нет никакого дела.
— Что это вы говорите, сударь?
— Прошу не перебивать. Вчера я со здешним учителем и его невестой, а моей двоюродной сестрой ездил гулять в Кунчицы. Зайдя в ресторан, мы застали там вашего сына, который сидел за отдельным столиком и дел, потому что был пьян.
— Прапорщик...
— Подождите, господин Леларж. Он был пьян. Мы, понятное дело, заняли другой столик, но ваш сын, увидев нас, подошел и стал кричать, что ежели земляки не садятся с ним за один стол, так это ему обидно. В конце концов он все-таки подсел к нам, хотя мы вовсе этого не желали.
— Думайте, что вы говорите, господин Ключка!
— И можете себе представить, господин пекарных дел мастер, он сел возле невесты господина учителя и давай плевать через стол, где стояло наше пиво. Я ему сказал, чтоб он бросил эти штучки.
— Но позвольте, господин Ключка, как вы осмелились?
— И это еще не все, господин мастер. После моего предупреждения он плевать перестал, но положил ноги на стол и ущипнул невесту господина учителя за щеку. Тут я дал вашему сыну пощечину. Он упал со стула.

— Господин Ключка! — загремел пекарь. — Вы оскорбили моего сына...

— Минутку, господин мастер. Упав со стула после пощечины, ваш сын никак не мог встать: сабля запуталась у него в ногах, и у него ничего не выходило. Он остался лежать на земле и плакал. Вот и все. Если он требует удовлетворения, что ж, я готов: могу за его мальчишескую выходку дать ему еще три такие же пощечины, как в Кунчицах, господин мастер.
Господин Лепарж, ошеломленный, вышел шатаясь.

* * *

— Значит, этот болван не хочет дать мне удовлетворения? — спросил господин Вилем отца, когда тот вернулся домой.
— Нет, он хочет дать тебе еще три такие же пощечины, сынок.
— Он трус, — проворчал новоиспеченный прапорщик. — Пошли лучше Пепика за солеными огурцами: мне сегодня что-то не по себе...

Примечания

1. Скажите мне, каковы необходимые качества упряжи (нем.).
2. При выборе сбруи надо принимать во внимание два главных момента:
а) удобство обращения с нею,
б) удобство ее для лошадей (нем.).
3. Обходный маневр (нем.).
4. Теория упряжки (нем.).