Как мы с отцом законоучителем заботились о крещении африканских негритят

Не знаю, сколько стоит сейчас маленький негритянский язычник. При нынешней общей дороговизне растут цены на все, возможно, что и бедные негры стали дороже, а значит, повысились и доходы досточтимых отцов миссионеров и священников, которые собирают на них пожертвования.
Наш законоучитель в зубрницкой начальной школе говорил нам, что несколько лет назад негритянский мальчик стоил двенадцать гульденов. Он сказал еще, что существует такое религиозное общество, которое собирает деньги на выкуп маленьких негритят. Потом он начал толковать насчет святости крещения и влепил бедному Матею двойку по закону божьему за то, что тот не знал, как крестят детей: протараторил, что, мол, ребенка макают в воду и держат под водой до тех пор, пока он не окрестится.
За свои туманные религиозные представления Матей, кроме двойки, получил еще хорошую порцию розог, чтобы прочнее усвоил таинство святых обрядов.
Завершив экзекуцию, отец законоучитель начал проникновенно рассказывать нам о том, что по всему свету ребята собирают между собой деньги на выкуп и крещение бедных маленьких негров.
— Вот и вам, дети, нужно начать собирать деньги на это святое дело. При каждой возможности просите крейцеры у бабушек, дедушек, дядюшек и тетушек. А ты, — пан законоучитель указал при этом на меня, — ты будешь у нас кассиром. Когда у тебя наберется двенадцать гульденов, я пошлю их епископу в Триполи, а тот переправит архиепископу в Алжир, и его преосвященство пан архиепископ купит в Тунисе маленьких негритянских язычников. Где-нибудь в пустыне, в оазисе под пальмами, священник окрестит их святой водой и отправит в Александрию, в Египет, чтобы они славили там бога и молились за вас, за меня и за всю Зубрницу. За вас — за то, что вы их купили, за меня — за то, что я побудил вас к этим сборам, которые помогли привести их в лоно святой церкви.
Если у вас есть какие-нибудь сбережения, отдайте их на это богоугодное дело, ибо мы не имеем права забывать, что несчастные чернокожие язычники ни о чем так страстно не мечтают в своем рабском состоянии, как о том, чтобы быть как можно скорее окрещенными...
С этого момента мы начали собирать деньги на маленьких негритят. Разумеется, дело не обошлось без зуботычин, пинков и драк. Старостин сын хвастался, что если бы он захотел, то мог бы сам купить себе негритенка. За это мы, конечно, набили ему морду. Купленный негритенок будет принадлежать всему классу и будет кормиться у всех нас по очереди и всюду будет славить господа бога за то, что в конце концов стал христианином. Мы будем щипать его, играть с ним, водить его на поводке, а он будет все время петь нам хвалу за то, что мы его купили и отдали окрестить.
— Ну, чернокожий раб божий, — сказал Матей, — я ему наломаю бока за ту взбучку, что получил за него от бритого! Поведу его к пруду и настегаю там крапивой. Давайте, ребята, собирайте побольше крейцеров, чтобы нам поскорее с ним позабавиться. Будем крестить его каждый день. Я спущу его в воду: пусть чернокожий христианин попробует, какая вкусная водица в зубрницком пруду.
Так, мечтая о предстоящей забаве, мы начали собирать крейцеры. Все ребята завидовали моей важной должности кассира. Деньги я должен был носить все время при себе, и за мной непрерывно следили, чтобы я не оставил ненароком крейцера-другого у еврея за медовые пряники, сладкий корень, спички или какие-нибудь другие предметы, способные ввести нас в искушение.
Вначале старшие, разумные люди решили, что все ребята в школе сошли с ума: начали вдруг клянчить крейцеры, дескать, пан законоучитель купит им за двенадцать гульденов негритенка, маленького язычника, и его окрестят. Но вскоре все выяснилось. Бабушки и дедушки раскошелились для своих внучат и стали молиться за успех их предприятия. Бабушки, прослезившись, целовали ребятишек, а дедушки по всей Зубрнице уже предвкушали удовольствие — как маленький крещеный негритенок будет ходить с ними в костел к заутрене и петь божественные псалмы. А самый набожный из всех, дедушка Швейцар, упившись в еврейском шинке водкой, начал кричать, что, когда негритенок вырастет, его нужно будет избрать в парламент депутатом от католической партии.
Крейцеры быстро прибывали. Некоторые ребята давали сразу по десять крейцеров, другие регулярно вносили по четыре. Словом, мой объемистый мешочек постепенно наполнялся, пека не разразилась катастрофа, как раз на другой день после того, как я, обменяв мелочь на гульдены, установил, что их у меня набралось целых десять штук.
В Загайе был храмовой праздник. Мы с Матеем отправились посмотреть на бродячих артистов. Заветный мешочек я взял с собой. Носил я его в виде пояса на голом теле и даже спал с ним, рассматривая связанные с этим неудобства и терзания своего рода ступенькой к небесному блаженству. Матей получил от отца десять крейцеров, столько же получил и я от дяди, который был моим опекуном.
— Слушай, Матей, — предложил я, — давай дадим по пяти крейцеров на выкуп и крещение негритенка, а остальные пять крейцеров пусть каждый истратит на празднике как захочет.
— Осел! — выругался Матей. — Из-за этого паршивого негритенка я портить себе праздника не буду. Ты делай как знаешь, а я свои десять крейцеров все истрачу на себя.
Праздник был просто замечательный: клоуны, карусели, качели, марципаны, разные сладости... А еще тир и
силомеры... Матей быстро спустил свой капитал и печальный побрел домой. Я не истратил пока ничего. Но как только Матей скрылся из виду, пустился и я во все тяжкие: прокатился на карусели, наелся марципанов, а потом... потом начал понемногу вытаскивать монеты из кассы, предназначенной на выкуп и крещение маленького негра.
К вечеру двух гульденов как не бывало...
Наш законоучитель любил играть в карты. В тот день, когда я посягнул на доверенные мне деньги, он весь вечер просидел в трактире моего дядюшки, играя в «двадцать одно» с паном учителем, паном пастором из нашего прихода и паном старостой. Ему не везло. Когда я, отягощенный сладостями и нечистой совестью, вернулся домой, он проиграл уже свой последний гульден.
— Давай-ка выйдем на минуточку, — сказал он, увидев меня, — нужно с тобой поговорить.
Мы вышли на крыльцо. У меня от страха тряслись колени. «Все кончено, — промелькнуло у меня в голове. — Он ведь всеведущий. Теперь начнется расплата».
— Сколько набралось у тебя денег на выкуп и крещение негра?
Я чуть было не разревелся.
— Мне надо знать, сколько у тебя!
— Восемь гульденов, — прошептал я.
— Давай их сюда! — приказал пан законоучитель.
У меня отлегло от сердца. Я вытащил свой мешочек. Вот они, все восемь гульденов, светленькие, с ангелочками. Пан законоучитель погладил меня по голове, засунул деньги в карман и отправился снова играть.
Поужинав, я стал наблюдать за игрой.
— Ва-банк! — провозгласил пан законоучитель.
— Правильно, ваше преподобие, — одобрил учитель.
В банке было два гульдена. Пан законоучитель вытащил туза, семерку и десятку.
— Перебрал!— проворчал он, сунул руку в карман и спокойно выложил на стол два гульдена с ангелочками. Мои гульдены!..
К десяти часам он проиграл все восемь и снова вызвал меня на крыльцо.
— У тебя действительно ничего больше не осталось? Не могли побольше собрать на негритенка! Паршивые мальчишки! Этак вы никогда не дождетесь крещения несчастных чернокожих!
Мы и в самом деле не дождались.
На следующий день на уроке закона божьего пан законоучитель сказал:
— Вчера мне были вручены собранные вами деньги. Я отправил их и дополнил своими. Через три дня они будут уже у алжирского архиепископа. Начинайте собирать на другого негритенка. Да поможет вам бог! Только деньги отдавайте теперь прямо мне.
И он снова без промедления спускал их в «двадцать одно» пану учителю, пану патеру и пану старосте...
Вот как мы с отцом законоучителем заботились о крещении бедных маленьких негритят в Африке!