Перед вторым туром выборов на Вышеграде

— Ни за что, — заявил член выборного комитета социал-демократической партии на Вышеграде представителю младочешского выборного комитета.— Подумайте как следует ради бога. Тысяча крон — слишком мало. За ту цену, что вы предлагаете, мы не можем сказать: «Каждый член социал-демократической партии должен выбирать Метелку». Мы не падем так низко. Что такое тысяча крон? Маковое зернышко — и только. А ведь у нас теперь всеобщее избирательное право. Что значит тысяча крон по сравнению со всеобщим избирательным правом! Тысяча крон! Да где это видано, чтобы кто-нибудь менял убеждения за тысячу крон. Ни за что! Поймите, господа: политические убеждения являются частной собственностью гражданина, их нельзя купить за...
— Тысяча пятьсот — и кончено! — откликнулся младочешский делегат.
— Никогда!
— Тысяча шестьсот крон и пять гектолитров пива! Позвольте вам сказать, что Метелка — отличный работник, большой знаток в вопросе о чешских меньшинствах.
— Нет и нет, — сказал другой член выборного комитета социал-демократической партии. — Будь что будет! Мы не отрицаем Метелку. Но политические убеждения прежде всего! Продаться? Никогда! Мы сами потратили три тысячи крон на первых выборах. Потом не забудьте, что наши голоса могут оказаться решающими. А вы говорите — тысяча шестьсот крон и пять гектолитров пива! Если разделить это на тысячи наших избирателей, так на каждого по пол- литра не придется. И вы воображаете, что за пол-литра пива кто-нибудь из нас, социал-демократов, изменит свои взгляды и позволит глумиться над чехословацкой социал-демократией? Чтобы все показывали на нас пальцами и говорили: «Эти ребята за пол-литра пива изменили свой образ мыслей!» Никогда! Им, социал-демократам, хорошо известно, что только люди бесчестные за пол-литра пива меняют политические убеждения, как перчатки. В свое время вы давали нам больше, и за нами не было задержки. Наш брат часто терпит голод, нужду, он угнетен капиталом, но марать руки из-за пол-литра пива не станет! Да понимаете ли вы, что говорите? Социал-демократических избирателей тысячи, а вы хотите одним махом изменить их политические убеждения с помощью пяти гектолитров. Граждане! Ваша младочешская партия состоит уже не из джентльменов, как прежде. И опять же — тысяча шестьсот крон! Граждане, постыдитесь! Вам бы еще, может, печататься в «Право лиду»? Вы забываете, что политические убеждения — дело святое, великое. Горе тем, кто продается вместе со своими политическими убеждениями за жалкие гроши. Тысяча шестьсот крон! Ступайте к черту! На это нас не возьмешь!
— Ну так восемь гектолитров пива и тысячу восемьсот крон! — сказал председатель младочешской партии.
— Сударь, — ответил ему другой член социал-демократического выборного комитета, — мы видим, что ваша партия в полном упадке. Купить тысячу социал-демократических избирателей за восемь гектолитров пива! Значит, на каждого чуть больше полутора кружек. Фу! Кружка пива стоит одиннадцать крейцеров — с какой же стати ради этого голосовать заодно с буржуазной партией?
— И кроме того, — раздраженно вмешался забаллотированный на прошлых выборах кандидат, — кроме того, не забудьте, что мы истратили на выборы в два раза больше той суммы, которую вы нам предлагаете. У вас были плакаты, избиратели, агитаторы, пиво, суп с потрохами, ром, папиросы, сигары. Наши избиратели не приезжают на выборы в экипажах, как ваши буржуа. Вы можете напиваться хоть каждый день, а мы только в дни выборов. Наши избиратели получают какие-нибудь две сосиски либо кусок буженины, выпивают две кружки пива, только и всего. Значит, они выбирают, как им подсказывают убеждения. И убеждения эти нельзя оценить в тысячу восемьсот крон и восемь гектолитров пива. Это слишком дешево. Господа и так обдирают нас круглый год. И тут опять хотят ограбить? Ни в коем случае! Двинувшись мощным потоком вперед, мы понесем с собой свое чистое политическое знамя. Две тысячи и о пиве разговор отдельно?.. Никогда! Политическое знамя — возвышенное, на нем не должно стоять: «Тысяча крон». Какая чепуха! Просто представить себе нельзя, что партия богатых так низко пала! Предлагать нам какие-то две тысячи! Я бы на вашем месте действовал иначе. Задаром не выйдет! Не обессудьте! Эта сумма только куртаж!
— Но позвольте, господа, — отозвался представитель младочехов. — Наше чистое политическое знамя не допускает никакого куртажа. Для нас политические убеждения такая же святыня, как для вас. Мы не признаем политических сделок. Кто продается — подлец. И мы предлагаем вам эти деньги вовсе не для того, чтобы вы изменили своим политическим убеждениям. Партия Эдуарда Грегера от этого далека! Для партии Барака политические убеждения дороги и святы. Просто мы не можем дать больше двух тысяч крон. Что же касается пива, то ради великой цели жертвуем двадцать гектолитров. Помните, что вы выбираете человека, снискавшего себе на посту советника и попечителя школ огромное уважение...
— Именно поэтому надо накинуть. Две с половиной!
— Социал-демократия — партия строго принципиальная, солидная. Для нее политические убеждения каждого священны.

— Будьте уверены, — сказал делегат младочешского выборного комитета, — мы уважаем чужие убеждения; мы делаем все, что можем. Сколько же вы хотите?
— Как? Вы рассчитываете нас подкупить? Никогда! Пять тысяч крон и вволю пива с закуской. Мы шею под ярмо не подставим! Это наше последнее слово! Наши избиратели не позволят себе рот медом замазать.
— Даем четыре тысячи крон, — простонал младочешский делегат. — Вы нас просто к стенке приперли.
— Что зря толковать: пять тысяч и вволю пива с закуской. Политическая честь не продается.
— Четыре тысячи пятьсот — и ни гроша больше, ей-богу! Имейте в виду: Метелка — один из лучших чешских граждан!
— Четыре тысячи пятьсот? Вы не в своем уме, гражданин. Накиньте, пятьсот — и по рукам! А мы вам расписку выдадим на пять тысяч пятьсот, и вы пятьсот в карман себе положите.
— Ну ладно! Даем пять тысяч только ради того, что доктор Метелка замечательный чех. Из-за пятисот крон ссориться, понятно, нет смысла. Ведь мы еще друг другу пригодимся...
— Результаты выборов на Вышеграде наполняют меня гордостью, — сказал после выборов доктор Метелка. — Вот что может сделать энтузиазм...