Гашек не имел большого гардероба. Костюма, в котором я его впервые увидел, вскоре не стало, остались от него только изношенные штаны. Затем, как я уже говорил, у него появился новый синий костюм, привезенный из Праги, и блестящий костюм из люстрина, который, впрочем, быстро разползся. В летнее время он сильно потел, и поэтому купил из синей сорочечной ткани своего рода комбинацию рубахи и куртки, которую называл " rubaška"; выглядела она весьма неплохо. Гашек носил ее прямо на голое тело поверх штанов, подпоясывая сбоку шнурком с кистями. Дополняла наряд светлая фуражка с козырьком.
Бывало так, что Гашек диктовал мне, лежа в постели; временами он скверно себя чувствовал. Возможно, это были симптомы надвигающейся болезни, или же он не хотел вставать после бессонной ночи.
Однажды днем, в самый разгар работы, он вскочил с кровати с криком, что у него болит живот и чтобы Шуринька срочно принесла ему штаны. Когда он выскочил из комнаты, пани Шура только головой покачала, удивляясь его манерам. Вслед за тем снаружи раздался страшный крик. Прежде чем мы могли осознать, что произошло, в дверях появился Гашек, – в одной рубахе, без штанов и исподнего, – и в чрезвычайно рассерженном виде.
"Вот ведь чертовы твари! Влезли, мерзавцы, мне прямо в штаны!".
Гадая с пани Шурой, что за ужасная беда могла приключиться, мы принялись успокаивать Гашека. Несколько отдышавшись, он смог наконец объяснить случившееся. Через открытое окно в туалет залетело несколько ос, и парочка самых бессовестных из них угодила прямиком Гашеку в штаны. С громким криком Гашек выпрыгнул из штанов. При этом он наступил ногами на штанины и совершенно оторвал их с задней стороны. Пани Шуре пришлось немедленно отправляться к портному, чтобы Гашеку вообще было, что надеть. Брюки эти с двумя огромными заплатками в задней части он носил до самой смерти, и неоднократно над Гашеком потешались, что он выглядит, как горняк, собравшийся спуститься в карьер.
Ботинок у Гашека было две пары. После его смерти пани Шура не досчиталась одной. Поскольку было исключено, чтобы кто-нибудь мог их украсть, мы решили, что незадолго до смерти Гашек их кому-то подарил. Кто и когда взял их, мы так и не узнали.
В этом не было ничего особенного. – Иногда приезжал к нему кто-нибудь из знакомых, просил какую-нибудь обувку, и Гашек, по возможности, не отказывал. Или выписывал чек на сапожника Крупичку. Один такой "друг", несколько дней евший и пивший у Гашека, уехал, держа в кармане такой чек на обувь. Сразу по приезду в Прагу он явился к издателю Сынеку и заявил, что Гашек приветствует его и просит выдать ему 200 крон. Сынек не заподозрил в этом подвоха, выплатил требуемую сумму и сообщил об этом Гашеку. Это вызвало большой шум, Гашеку пришлось оправдываться перед пани Шурой, которая терпеть не могла таких "друзей".
Гашек любил покулинарничать, особенно когда пани Шура уезжала в Прагу. Он посылал меня к мяснику за печенью, копченым языком или другими вкусностями, и уверял, что хорошая еда помогает ему писать.
Однажды он вспомнил, что умеет делать русские пирожки. Пани Шура как раз купила и принесла домой хорошую корзину грибов. Гашек придумал начинить пирожки грибами вместо фарша. Пообещал вкуснейших пирогов, и все с нетерпением ждали их. Любо было поглядеть, как румяные пирожки поджариваются на сковороде. Но начинка, к сожалению, оказалась несъедобной, и пирожки так и не были съедены.
Все счастливо избежали гашековского угощения, кроме меня. Гашек, который всегда был щедр, не поскупился и на этот раз, и предоставил в мое распоряжение тех пирожков в полной мере.
Наличных денег Гашек почти никогда не имел, и часто испытывал в них недостаток. Тратил их он довольно много. Какая-нибудь работа, или просто маленькая услуга, оплачивались всегда по-рыцарски щедро. Никто никогда не боялся за деньги, охотно доверяли ему и ждали, поскольку каждый раз он расплачивался сполна, до последнего крейцера.
Самые большие поступления шли от Швейка, который в 1922 году, хотя был написан лишь наполовину, выдержал уже 4-е издание первой части и 3-е издание 2-й части. Гашек не ждал, когда издатель пришлет ему денег, и самым безжалостным образом требовал их. Издателю Сынеку часто приходилось высылать деньги телеграфом, и, к неудовольствию Гашека, наше маленькое почтовое отделение не было готово к переводу таких сумм, так что приходилось по 2-3 дня ждать выплаты почтовых переводов.
За это, как я уже упоминал, он отомстил ей историей в вилимковом юмористическом календаре.
Вместо денег Сынек часто присылал запросы, как продвигается продолжение Швейка. Спеша удовлетворить интересы читателей, печатный станок не мог продолжать работу, застыв с полунабранным текстом с рассуждениями Швейка. Этот простой стоил больших денег, и издатель проявлял крайнее нетерпение. Вместо денег приходило письмо за письмом, пока Гашека, наконец, не "посещало вдохновение". На другой день после получения рукописи издателем приходили, наконец, и деньги.
