Сорокин В.В. Воспоминания о Ярославе Гашеке

По изданию: Сорокин В.В. Воспоминания о Ярославе Гашеке //«Славяне», 1957, № 6. С. 43-49.

 

Это было в годы гражданской войны и иностранной интервенции. В 1919 году после очищения Уфы от белых Революционный военный совет и политотдел 5-й армии решили издавать большую ежедневную газету для красноармейцев и населения прифронтовой полосы.

В первых числах января меня вызвали в Реввоенсовет.
— Поручаем тебе редактирование газеты. Подбирай людей, облюбуй типографию, понадобится помощь — окажем.
В беседе с начальником армейского политотдела питерским рабочим-металлистом Иваном Дмитриевичем Чугуриным я попросил порекомендовать работника для руководства типографией.
— Есть у нас в резерве чешский журналист Гашек. Кажется, подойдёт, да и сам просится на работу в печать. Говорит: «чешутся руки»...

Ярослав Гашек. С фотографии 1917 года

Вскоре Ярослав Гашек пришёл в редакцию с запиской Чугурина. Внешне скромный, внимательный, лет 35—38 на вид, Гашек производил впечатление культурного и прямого человека, меткого на слово, знающего и любящего газетную работу. После подробной товарищеской беседы было решено, что он возьмёт на себя руководство типографией, где печаталась новая газета, которую назвали «Наш путь». Гашеку было предложено принять участие в газете и в качестве литературного сотрудника.
Назначенный военным комиссаром крупной уфимской типографии, он быстро наладил своевременный выпуск армейской газеты и вскоре принял в ней деятельное участие как автор фельетонов на политические и злободневные темы.

Газета "Наш путь" - орган политического отдела 5-й армии

Первый фельетон Гашека был напечатан в третьем номере газеты 14 января 1919 года. Фельетон назывался «Из дневника уфимского буржуя». В нем Гашек высмеивал трусость и стяжательство буржуазии, скупыми, но доходчивыми штрихами рисовал колоритную фигуру чешского офицера Паличку1, этакого типичного ландскнехта и прифронтового Хлестакова с офицерскими погонами, писал о зловещем «четырёхугольнике» главнейших империалистических хищников того времени. Автор фельетона зло насмехался над белогвардейской брехнёй о «жестокостях большевиков», которые... «обливают буржуев кипятком, а из их жён и детей варят рубленные котлеты...». Естественно и легко Гашек подводил читателя к заключительной концовке о неминуемости разгрома сибирского «правителя» Колчака.
Рукопись «Дневника уфимского буржуя» я прочитал вслух в присутствии самого автора, скромно сидевшего около стола и молча кивавшего головой, когда возникали предложения внести те или иные поправки в текст фельетона. В некоторых случаях молчаливый наклон головы, как авторский знак согласия, Гашек шутливо заменял одобрительным возгласом: «Наздар!». Когда же в наиболее весёлых местах фельетона я вынужден был останавливаться — продолжать чтение не давал смех, вместе со мной смеялся и сам Гашек, метко вышучивавший своим пером господ интервентов и прочих непрошенных «освободителей»...
Запомнился характерный «спор», неожиданно возникший при правке фельетона.
— Не смягчить ли нам место,— спросил я Гашека, — где вы приводите в «Дневнике» слова завравшегося Палички о фантастическом прибытии в Казань двух миллионов... немцев? — Не слишком ли это будет «чересчур»?
Гашек восстал на этот раз против поправки и в качестве неоспоримого довода сослался на Гоголя!
— А как же в «Ревизоре»? — возразил он с лукаво смеющимися глазами. — Тридцать пять тысяч одних курьеров? Арбуз в семьсот рублей? Суп в кастрюльке, доставленный из Парижа?.. Почему же Паличка не может подражать Хлестакову? — с неотразимой убедительностью защищался Гашек.
Вносить поправку не стали.
Этот спор обнаружил хорошее знакомство Гашека с гоголевским «Ревизором». Позже довелось не раз убеждаться, что Гашек знал и Пушкина, и Салтыкова-Щедрина, и Чехова, и других русских писателей. Помню, что он несколько раз брал разрозненные томики Чехова, находившиеся в редакционном шкафу. Было очевидно, что Гашек, выкраивая относительно свободные минуты, расширял свое знакомство с русской литературой, хотя фронтовые условия и не благоприятствовали этому.
Нельзя удержаться, чтобы не привести несколько извлечений из первого фельетона Ярослава Гашека в «Нашем пути». Пусть дебютное выступление автора «Бравого солдата Швейка» на пожелтевших страницах армейской газеты в январе 1919 года оживёт сегодня как неотразимое доказательство остроты гашековской сатиры времён гражданской войны в России.

«Говорят, что большевики заняли Казань. Наш владыка Андрей приказал соблюдать трёхмесячный пост... Чешский офицер Паличка, живущий у нас на квартире, взял у меня 2.000 рублей... Да здравствует учредительное собрание!..»
«Наши очистили Казань, потому что, как секретно сообщил мне чешский офицер Паличка, в Казань прибыло два миллиона германских солдат... Со всех купцов и купчих, которые попали в Казани в плен красным, содрали шкуру и печатают на ней приказы Чрезвычайной Следственной Комиссии...»
«Чешские офицеры говорят, что падение Симбирска ерунда и что это всё в стратегическом плане. Офицер Паличка украл у меня золотой портсигар. Да здравствует учредительное собрание!..»
«Вчера отправил в сумасшедший дом опять одного из правых эсеров. Звал на базаре баб идти громить Москву и записываться в русско-чешский полк. Мой офицер Паличка взял у меня взаймы новых 2.000 рублей...»
«Наши отступили от Бугульмы. Нет никакого сомнения, что это только стратегический маневр и что это ничего не значит. Это очень маленький городок. Газеты пишут, что с нами идёт Англия, Франция, Япония и Америка. Сам Вильсон (тогдашний президент США.— В. С.) приедет в Уфу. Против этого Бугульма—ерунда... Да здравствует учредительное собрание!..»
«Вчера я читал в газетах, что ради освобождения России от большевиков и её пробуждения к новой жизни надо эвакуировать Уфу. Сегодня на Центральной улице увидел настоящего француза с отмороженными ушами. Продавал в кофейне по 2 рубля открытки со своей фотографией и подписью: Капитан Легале. Братья чехо-словаки отдыхают немножко от побед и торгуют на базаре спичками, сигарами, папиросами и самогонкой...»
«Большевики заняли Чишму (узловая ж.-д. станция на подступах к Уфе. — В. С.). Нашего владыку видели на вокзале у коменданта станции. Он очень интересовался, когда идёт поезд на Челябинск. Мне тоже надо сходить на вокзал...»

Первый фельетон Ярослава Гашека «Из дневника уфимского буржуя» читался с исключительным интересом. Читатели газеты (в особенности красноармейцы) от души хохотали над «переживаниями» уфимского толстосума, над ловкими проделками Палички и над отмороженными ушами неудачливых интервентов...
После первого фельетона Гашек стал часто появляться на страницах «Нашего пути». Больше чем в двадцати номерах газеты, а всего их вышло пятьдесят пять, были напечатаны фельетоны, статьи и заметки Гашека.
Гашек почти ежедневно заходил в редакцию «Нашего пути», брал для набора подготовленные рукописи, приносил для просмотра гранки, согласовывал расположение рисунков, порядок вёрстки очередного номера газеты. Уходя, он оставлял рукопись своей новой заметки, написанной крупным размеренным почерком.

Партийный билет Я. Гашека, члена Российской коммунистической партии (большевиков)

С большой теплотой вспоминаются сейчас тогдашние встречи с Ярославом. Так запросто, по-фронтовому, без обычного «отчества» я как-то естественно и непринуждённо стал называть Гашека, хотя он был лет на десять старше меня.
Разрешив текущие вопросы, Гашек нередко соблазнял меня сделать, по его выражению, получасовой «декретный перерыв», то есть обеденную передышку... Мы отправлялись в ближайшее кафе на Александровской улице и заказывали неизменную порцию «пражских» сосисок, как Гашек называл в шутку дежурное блюдо, которым потчевал нас частник в своем заведении. Затем мы выпивали по стакану кофе со свежей булкой. Она являлась высшим лакомством на фоне пайковой осьмушки чёрного хлеба, выдаваемой населению в Москве и Петрограде...
Съев сосиски, выпив кофе и выкурив по нескольку папирос, мы давали, по словам Гашека, «разрядку мозгам» и возвращались к прерванной работе.
Порой, беседуя за стаканом кофе, мы незаметно для себя намечали сюжет очередного выступления Гашека в газете, обсуждали тему передовицы или агитационной листовки. Это были своего рода неофициальные редакционные «летучки». Случалось, что мы записывали на обороте меню «дружественные экспромты» и сами комментировали их. Один из таких экспромтов у меня сохранился.

«Ты чех из Праги. Журналист.
Политбоец. Фельетонист.
Рубаха парень и товарищ.
Твое оружие остро,—
Не штык, не сабля, лишь перо,
Но ты врагов смертельно ранишь!
И пусть сосиски горячи,—
Не время складывать мечи,
За кофе лопать булки с маком...
Ах, Ярослав, перо точи.
Не налегай на калачи.
Пока Колчак не свистнет раком...»

Гашек весело засмеялся, взял у буфетчицы огромный нож, «поточил» для видимости огрызок карандаша и, немного подумав, записал свой «ответный ход». Запомнились первые три строчки:

«Пишу я прозой, не стихами,
Не пахну тонкими духами, —
Газетной краскою пропах...»

Конец гашековского экспромта, к сожалению, забылся. Затерялись в памяти и многие другие аналогичные высказывания и шутки Гашека. Но встречи с ним в редакции или за стаканом кофе позволили мне сравнительно близко узнать и полюбить его.
Он не был многословен, хотя и любил «солёную» шутку, ненавидел праздные разговоры, целиком отдавался порученному делу.
В своих фельетонах и заметках Гашек высмеивал и бичевал врагов революции, 'направлял меткие стрелы против Колчака и его махрового окружения, обрушивал злой сар казм на интервентов; разоблачал авантюру командования чехословацкого корпуса, выступившего против Советской России, гневно боролся с носителями бюрократизма и чиновного бездушия, вытаскивал «на свет божий» несоветские и маскирующиеся элементы, проникавшие в прифронтовые учреждения для подрыва и дискредитации советской власти, клеймил спекулянтов и мародёров, требовал над ними беспощадной расправы.
Для большинства своих фельетонов он брал за основу действительные факты, направлял остриё своего пера против конкретных явлений и виновников. В любом сатирическом образе газетных «героев» Гашека всегда можно отыскать жизненный стержень наблюдений автора, то зерно, которое послужило толчком для творческой гиперболизации, для талантливой лепки очередного пополнения галереи «замороженных чиновников», «лавочников Булакулиных», политических проходимцев и разбойников с большой дороги...
В интересной заметке о «замороженных чиновниках» («Наш путь», 6 марта 1919 года) Гашек гневно обрушивался на бездушных приверженцев «департаментских» форм, скрытых сторонников старого образа жизни...
Аппарат советских учреждений в Уфе был в то время значительно засорён чуждыми и перекрасившимися элементами. Гашек пишет по этому поводу в названной заметке: «Мне много раз приходилось проходить советскими учреждениями, и я наблюдал, что жизнь в них течёт как-то глухо. Во многих местах не чувствуешь, что ты в советском учреждении, а скорее в каком-то союзе статских советников и ждёшь, когда тебе скажут, что в канцелярию ходить в валенках неприлично...»
В той же заметке Гашек приводит случай из практики работы в уфимской типографии. Из финансового отдела ему принесли для печати служебные книги с «департаментскими» рубриками дореволюционного министерства. На сделанное им замечание работники финотдела смогли только сказать: «Это — старая форма...»

«Везде встречаешь такие старые формы,— пишет Гашек об уфимских приверженцах старых порядков.— Красный свет бьёт в окно, но в комнатах учреждений сидят люди с воспоминаниями о кадетской жизни, не интересующиеся ничем, кроме сосисок с капустой...»

Описанный случай с ведомственными книгами характерен, между прочим, помимо самого существа, и как показатель бдительности Гашека: он внимательно просматривал каждый, даже «официальный», заказ, поступавший в типографию для печати!
Отчётливо помню, как ненавидел Гашек различные формы мародёрства и спекуляции. Непосредственный участник империалистической войны, посланный для защиты чуждых ему интересов габсбургской династии и вскоре сдавшийся в плен русским войскам, Гашек перевидел за свою жизнь немало примеров алчности и стяжательства со стороны двуногих волков капиталистического общества. Он был, в частности, свидетелем и тех отвратительных устремлений к «лёгкой» наживе, которые характеризуют обычно сферу деятельности коммерсантов и тёмных дельцов в военное время.
В фельетоне, напечатанном газетой «Наш путь» 9 марта 1919 года, Ярослав Гашек рисует характерный облик одного из наиболее распространённых тогда типов торгового спекулянта «уфимского разбойника, лавочника Булакулина».
Фельетон появился в газете в сопровождении рисунка нашего редакционного художника-карикатуриста. Рисунок иллюстрировал основную мысль фельетона и изображал трёх уфимских толстосумов-спекулянтов, поставленных у стены бакалейной лавки. Против них — три красноармейца со взятыми на прицел винтовками., Сзади красноармейцев довольные лица трудящихся Уфы. Подпись под рисунком гласила: «Что может случиться с каждым мародёром и спекулянтом...»
«Лавочников Булакулиных», дравших с населения втридорога и наживавших на спекуляциях огромные капиталы, в Советском Союзе больше не существует. Но они были, и заслуга Гашека в том, что он не прошёл равнодушно мимо привычных махинации уфимского мародёра, а с присущей ему остротой публично заклеймил хапуг.
Интересы трудового человека, его борьба за светлое будущее стояли в центре внимания Гашека, как фронтового политработника, непримиримого к врагу журналиста-сатирика.
Гашек вёл большую работу как секретарь, а позже как председатель комитета партийной организации, объединявшей в Уфе коммунистов иностранного происхождения (преимущественно из числа военнопленных мировой войны 1914—1918 годов). Об избрании Гашека 12 января 1919 года секретарём партийного комитета сообщалось в «Нашем пути» 15 января. На собрании, где происходили выборы, присутствовало 350 человек. Кандидатура Ярослава Гашека была единодушно одобрена участниками собрания. Гашек часто выступал после этого на митингах, писал воззвания и обращения, которые издавались листовками и печатались в газетах за подписью Уфимского комитета партийной организации иностранных коммунистов. Добавьте сюда каждодневную работу по руководству типографией, ответственность за обеспечение своевременного выхода армейской газеты и других политических изданий, печатавшихся в типографии. Не трудно представить себе, насколько загружен был «рабочий день» Ярослава Гашека!
В номере газеты «Наш путь» от 22 января 1919 года был помещён отчёт об интернациональном митинге коммунистов, состоявшемся в Уфе 19 января в «Новом клубе». На митинге присутствовало 2.000 человек. Среди ораторов, выступавших на митинге на русском, украинском, латышском, польском, татарском, венгерском и других языках, назван и Ярослав Гашек. Его речь об усилении борьбы с происками интервентов и контрреволюционеров была произнесена на чешском языке.
Собрание приняло резолюцию о готовности всех собравшихся «защищать с оружием в руках революцию пролетариата и помогать Советской России отбить атаки иностранных империалистов, царских генералов и офицеров во главе с Колчаком...»
Через месяц «Наш путь» в номере от 21 февраля 1919 года напечатал следующее объявление уфимской партийной организации иностранных коммунистов:
«Сегодня, 21 февраля, в 6 с половиной часов вечера, в «Новом клубе» (Сибирская гостиница) состоится лекция на русском языке: «Лига народов или III Интернационал». Лекцию прочтёт Ярослав Гашек. Вход на лекцию свободный».
Хорошо помню это серьёзное и содержательное выступление Гашека об идейном крахе II Интернационала, о необходимости объединения усилий рабочего класса в странах капитала для организованной борьбы за своё раскрепощение, за строительство новой, свободной жизни без банкиров, помещиков и фабрикантов...
Были в словах Гашека и некоторые элементы отвлечённой «романтики», недостаточной взвешенности отдельных прогнозов, но в целом доклад был пронизан духом пролетарского интернационализма, глубокой убеждённости в правоте великого дела революции. Особенно страстно прозвучал голос докладчика в той части его выступления, где Гашек коснулся гнусного убийства из-за утла Карла Либкнехта и Розы Люксембург.
После этого убийства Ярослав Гашек выступил 21 января 1919 года в газете «Наш путь» с взволнованной заметкой на смерть Либкнехта и Люксембург. Заметка называлась «Два выстрела».

«В Германии раздались два выстрела, которыми убиты товарищи Карл Либкнехт и Роза Люксембург. Эхо выстрелов разбилось о каменные дома Берлина, и был момент страшной' тишины... А затем гроза, невиданная историей гроза!
...Не может быть сегодня, — писал далее Гашек, — ни одного рабочего, который бы не знал, что ему делать... Каждый рабочий и крестьянин знает, что эти два выстрела — символ атаки международной буржуазии на революционный пролетариат и что нельзя тратить время, рисковать ещё жизнью других работников Великой Революции Труда... Эти два выстрела — сигнал к нашему наступлению на всех фронтах пролетарской революции... Эти два выстрела нам сказали ясно: «Винтовку в руки! Вперёд!»

Работа Гашека в армейской газете, его активное участие в повседневной политработе во многом способствовали общему росту будущего автора эпопеи Швейка как писателя и революционера. Оставаясь тем же простым и отзывчивым «Ярославом», каким я узнал его при первой встрече в редакции, он как-то более углублённо и сосредоточенно вглядывался в окружающее, требовательнее и строже относился к себе, к товарищам и друзьям. Таким, по крайней мере, он припоминается мне.
К началу марта 1919 года Колчак сосредоточил на уфимском фронте против поредевших частей 5-й армии значительные силы отборных войск. На короткое время Красная Армия должна была оставить Уфу. 13 марта 1919 года в Уфе вышел последний номер «Нашего пути». Номер был закончен вёрсткой и сдан в печать около четырёх часов ночи 13 марта. Ярослав Гашек находился при типографии и лично наблюдал за ходом работы. Тираж газеты был отпечатан и оставлен в распоряжении доверенных лиц, чтобы обычным порядком дойти до читателя.
На рассвете работники редакции попрощались с оставшимися рабочими типографии. Напутствуемые добрыми пожеланиями — «До скорого свидания, товарищи!», мы присоединились к последним группам, покидавшим город. Вместе с нами был и Ярослав Гашек с карабином за плечом и наганом за поясом...
Днём 13 марта белые вошли в Уфу. В это время шустрые подростки-газетчики заканчивали продажу свежего номера красноармейской газеты...
Через неделю «Наш путь» возобновил свой выход в городе Белебее. Гашек принял участие в проведённой перед тем эвакуации из Уфы необходимого оборудования для типографии. В Белебее Гашек возглавил новую типографию, обеспечил армейскую газету полиграфической базой, опытными кадрами рабочих.
22 марта Гашек продолжил в «Нашем пути» печатание фельетона «Дневник уфимского буржуя». Вот наиболее характерные выдержки из «Дневника», первая запись которого «датирована» днём занятия Уфы белыми, то есть 13 марта.

«С гордостью теперь говорю: «Я буржуа!» Пришла свобода для всех нас. богачей, а для всей этой рабочей и крестьянской дряни — кандалы, ссылки, Сибирь, верёвка и расстрел...»
«Пришла настоящая весна для нас, буржуев... Везде слышно: «Ваше благородие, ваше высокоблагородие, ваше превосходительство....» Сегодня объявлен указ, которым отобрана земля у крестьян и отдана помещикам и дворянству... Каждый рабочий должен ежедневно являться в полицию...»
«У нас поселился один офицер Челябинского полка... Приказал мне, чтобы я при его вступлении в комнату кричал всей семье: «Встать смирно!». Боевой парень! Каждый день требует вина и порет своего денщика... Да здравствует диктатура буржуазии!».
«Говорят, что большевики во что бы то ни стало возьмут Уфу обратно. Господи, что будет что будет?..»

Вслед за «Дневником уфимского буржуя» Гашек напечатал 23 марта в очередном номере «Нашего пути» обстоятельный «Обзор военных действий». Он разобрал стратегическое значение наступления белых, политическое положение колчаковского правительства и закончил статью мобилизующим выводом:
«Каждому понятно, что нужно теперь делать. Не только взять Уфу обратно и продвинуться к Уралу. Мы должны перейти Урал. Уфа нам по дороге. Пускай каждый красноармеец знает свой маршрут: «Уфа— ЗлатоустЧелябинск!»
Гашек не ошибся. Уфа была по дороге доблестной армии советского народа. Героическая дивизия Чапаева под личным руководством выдающегося полководца М. В. Фрунзе в тесном взаимодействии с основными частями 5-й армии опрокинула «стратегические расчёты» Колчака, вырвала Уфу из рук белогвардейской своры и окончательно возвратила её советскому народу. Пятая армия получила возможность успешно продвигаться дальше для выполнения исторических указаний Ленина о полном освобождении Урала, Сибири и Дальнего Востока...
Моя совместная работа с Гашеком в газете «Наш путь» продолжалась до апреля 1919 года. В апреле меня назначили на работу в революционный трибунал армии. Мои встречи с Гашеком стали менее регулярны, мне доводилось теперь встречаться с ним преимущественно в политотделе и в штабе армии или же на партийных собраниях. Основная работа Гашека проходила в это время в организации, объединявшей коммунистов иностранного происхождения, находившихся в расположении 5-й армии. Большую работу Гашек выполнял также по редактированию печатных изданий политотдела на иностранных языках для бывших военнопленных.
Несмотря на загруженность, Гашек частенько заходил на судебные заседания армейского трибунала, внимательно следил за ходом очередного процесса и временами делал записи у себя в блокноте. Как-то в завязавшемся разговоре я спросил у Гашека, не собирается ли он сменить перо журналиста на «мантию» советского трибуналиста?
— Кстати, имеется и вакансия: нужен член трибунала, — полушутя, полусерьёзно сказал я Гашеку. — Давай, Ярослав, соглашайся...
Гашек отшутился и, смеясь, сказал: —
Приеду в Прагу, подумаю...
На мой вопрос, какие «трибунальские тайны» он заносит в свой блокнот, Гашек ответил:
— А вот собираюсь написать (хорошо полню это выражение) о «неумолимом, но гуманном мече Реввоентрибунала»... Скоро прочтёте, — загадочно улыбаясь, сказал он2.
Получая очередной номер новой армейской газеты «Красный стрелок», я всегда искал в ней знакомую подпись: «Ярослав Гашек».
В 1920 году Ярослав Гашек выехал на родину, полный революционных надежд, мечтаний и творческих планов...
Вспоминая сейчас о встречах с Ярославом Гашеком, хочется выразить чувство глубокого уважения перед его незаурядной, кипучей мтурой, перед его скромностью и прямотой, перед его редким трудолюбием, юношеской энергией, смелостью и широтой взглядов. Он был человеком ищущим, вдумчивым и хорошим товарищем, высоко ценил солдатское «чувство локтя», постоянно стремился выполнить получаемое задание «сегодня», чтобы «завтра» было свободно для выполнения нового.
Непримиримый враг буржуазного ханжества и волчьей морали, Гашек ненавидел всякое проявление эгоцентризма и позолоченной фальши. Воодушевлённый величием и социальной справедливостью идей Великого Октября, он пришёл к русским коммунистам, ибо воочию увидел могучую созидательную силу ленинизма, призванного осуществить вековечную мечту порабощённых классов.
Прирождённый сатирик, остро чувствующий теневые стороны жизни, он в то же время с детской радостью откликался на ростки нового, свежего, чистого... Его дарование росло и крепло. Длительное общение с советскими людьми, с бойцами героической Красной Армии, идейная вдохновляющая закалка, полученная в рядах Коммунистической партии, многообразный опыт, почерпнутый за период работы в Советской России, неизмеримо подняли и духовно обогатили Гашека.
Без преувеличения можно сказать: идея и содержание «Похождений Швейка» выношены Гашеком в суровые боевые годы гражданской войны в России, в страшные годы разрухи, болезней и голода — неизбежных спутников каждой мировой бойни...
Эпопея Швейка — сатирический залп огромной разрушительной силы, обрушенный Гашеком на «священные» основы милитаризма и бронированного кулака. Это тонкий иронический протест, помогающий рассеять пелену шовинистического угара, веками одурманивающего людей в интересах эксплуататоров.
Юлиус Фучик прав, когда напоминает слова, вложенные Гашеком в уста Ханауера, портного из Знойма, возвратившегося с Восточного фронта с отмороженными ногами: «Война человеку ни к чему, — нечего мне там делать...»
Эти гашековские слова звучат актуально и сегодня, когда миллионы людей борются за мир.

 

Примечания

1. Находившийся в России чехословацкий корпус, которому Советское правительство разрешило выехать на родину через Сибирь и Дальний Восток, был вовлечён интервентами в антисоветский мятеж и под руководством верхушки офицерства принял участие в борьбе против Советской России.
2. Гашек действительно работал в то время над большим пародийным фельетоном «Перед судом Военного Трибунала». Закончить его, видимо, не смог. Наброски фельетона, в котором сам Гашек фигурирует в качестве «подсудимого», были напечатаны много лет спустя в пятом номере «Вестника иностранной литературы» за 1929 год.— В. С.