III. Борьба чехословацких передовых рабочих за свои права

Борьба чехословацких левых социал-демократов против националистической пропаганды чехословацкой буржуазии среди военнопленных. Под влиянием большевиков передовые чехословацкие военнопленные находят свое место на стороне русского революционного пролетариата в борьбе против отечественной и мировой буржуазии. Создание организации чехословацких левых социал-демократов. Выход газеты чехословацких левых социал-демократов «Свобода». Конференция делегатов чехословацких левых социал-демократов завершает размежевание между чехословацким буржуазным лагерем и лагерем рабочих-чехословаков в России.

 

Строгий, почти тюремный режим в лагерях для военнопленных, существовавший при царизме, значительно изменился. Военнопленным была предоставлена возможность свободного передвижения, их материально-бытовое положение улучшилось. Русские рабочие и крестьяне, избавившиеся от полицейского кнута и казачьей нагайки, все яснее давали понять военнопленным, что они видят в них своих братьев.

Все эти события глубоко отразились на сознании чехословацких военнопленных: у них возникло горячее стремление свергнуть господство Габсбургов у себя на родине, освободить трудящихся от гнета и эксплуатации. Но они не знали правильного пути, ведущего к национальному и социальному освобождению, пути, по которому успешно вела трудящихся России партия большевиков во главе с Лениным. У чехословацких рабочих было слабое представление о революционном марксизме. Чешская социал-демократия на протяжении десятков лет воспитывала своих членов в духе оппортунизма и не допускала, чтобы до них доходили идеи развитого Лениным революционного марксизма. Вместо революционной классовой борьбы, направленной на свержение господства буржуазии, чешская социал-демократия проповедовала принцип сотрудничества с буржуазией; вместо диктатуры пролетариата предлагала реформистское приспособленчество как путь к социализму. Руководство социал-демократии вело партию к идеологическому подчинению и зависимости ог буржуазии, толкало членов партии в болото буржуазного национализма.
Нет ничего удивительного в том, что чехословацкие военнопленные — рабочие, включая социал-демократов, тогда еще не в состоянии были по-марксистски оценить и отвергнуть националистические призывы агитаторов «Чехословацкого Национального совета»; напротив, они все больше к ним прислушивались и вступали в чехословацкие легионы. Военнопленные были обмануты фальшивыми утверждениями о том, что, сражаясь на стороне русской империалистической армии против Австро-Венгрии и Германии, можно добиться для чехословацкого народа свободы и даже социального освобождения.
Так случилось, что волна буржуазно-националистического энтузиазма вокруг лозунга о создании сильной чехословацкой армии в России, провозглашенного Масариком и другими буржуазными деятелями, в значительной мере захватила и чехословацких социал-демократов — военнопленных. Пассивное отношение к вооруженной борьбе на чужой территории, поддерживаемое антимилитаристскими тенденциями среди передовой части чехословацких военнопленных, уступило место активному участию в формировании чехословацких войск в России.
Ряд социал-демократов — Рихтер, Кисела, Яник, Гоуска и другие — перешли на службу к Масарику. Их усилия в немалой степени способствовали вербовке военнопленных в чехословацкие легионы.
В начале наступления под Зборовом казалось, что почти вся масса военнопленных вступит в чехословацкие войска. Однако инстинктивное классовое чутье и большевистская агитация среди военнопленных способствовали тому, что многие рабочие-чехословаки не пошли за буржуазными националистами. За это они были объявлены изменниками, ренегатами, австрийскими уродами. Военнопленных, отказывающихся вступать в чехословацкий корпус, называли трусами и малодушными, заявляли им, что они хотят выждать, пока другие вместо них завоюют свободу для народа. Были случаи, когда применялось физическое насилие по отношению к тем, кто отказывался вступать в чехословацкие легионы. Военнопленным — чехословацким пролетариям — потребовалось немало самоотверженности и твердости, чтобы не покориться грубому насилию, применяемому агентами и вербовщиками Масарика.

 

* * *

В ходе исторических событий в марте — октябре 1917 года в массу военнопленных начал проникать свет правды. Среди чехословацких военнопленных — рабочих, сторонников социал-демократов, нашлись люди, которые критически смотрели на политические события в России и не примирились с ложными иллюзиями о «спасительности» русской буржуазной революции.

Они не поверили и тому, что пропагандируемый чехословацкими националистами принцип всесторонней поддержки русской буржуазии в войне против Австро- Венгрии и Германии является гарантией освобождения чешского и словацкого народов от национального и социального порабощения, что создание чехословацких легионов и кровь, которую должны пролить чехи и словаки в войне между двумя группами империалистических хищников, действительно являются правильным путем к освобождению от ига Габсбургской монархии и капиталистического рабства.
Наряду с этим пропаганда русских большевиков среди чехословацких военнопленных, особенно среди социал-демократов, становилась все действеннее. На заводах, где чехословацкие военнопленные работали вместе с русскими рабочими-большевиками, часто велись беседы о проблемах войны и революции, об отношении революционных марксистов к вопросам международного положения и внутриполитической обстановки. Чехословацких социал-демократов удивляла всесторонняя эрудиция русских коммунистов, глубокое знание ими основ марксизма. Их поражал тот факт, что русский рабочий, рядовой член революционной рабочей партии, способен ориентироваться в самых сложных вопросах классовой борьбы и международного положения, что он разбирается в революционной теории, что его знания часто выше знаний чешских социал-демократических депутатов и журналистов. Это вызывало у чехословацких рабочих уважение к русским большевикам, они обращались к ним за советом — вступать или не вступать в чехословацкие войска.
От русских большевиков они получали ясный и определенный ответ: не вступать! Русские товарищи разъясняли чехословацким военнопленным, как относятся русские большевики к империалистической войне.
Они разъясняли, что действительное национальное и социальное освобождение чехословацкого народа может быть осуществлено лишь при условии свержения капитализма и прихода к власти рабочего класса, который не заинтересован в национальном и социальном угнетении, тогда как капитализм заинтересован в нем в силу своей эксплуататорской сущности.
Так говорили русские большевики и добавляли: «Если в таких условиях в России формируются чехословацкие войска, чтобы на стороне русской буржуазной армии сражаться против центральных держав и тем самым помогать русской буржуазии укреплять ее власть, то в данном случае такие войска являются контрреволюционными войсками. Их формирование противоречит интересам русского пролетариата. Оно противоречит и интересам чехословацкого пролетариата, так как чехословацкий рабочий не добьется освобождения, сражаясь и проливая кровь за интересы русской буржуазии. Его национальное и социальное освобождение может быть осуществлено только путем революционной борьбы внутри страны против австрийской монархии и своей буржуазии. Здесь, в России, чехословацкий военнопленный — пролетарий обязан стоять на стороне русского революционного пролетариата и вместе с ним бороться под знаменем пролетарского интернационализма против русской, а тем самым и против мировой буржуазии».
Однако не все сумели правильно понять эту вполне ясную и с марксистской точки зрения абсолютно правильную позицию и действовать в соответствии с ней. Значительная часть чехословацких социал-демократов была настолько одурманена национализмом, что поверила Масарику и его прислужникам, будто вступая в чехословацкие войска, они якобы выполняют свой долг чеха и словака, борющегося за освобождение своего отечества и своего народа. Они верили приспешникам Масарика, которые утверждали, что освобождение чешской нации, у которой якобы нет своего дворянства и мало крупной буржуазии, одновременно явится и социальным освобождением. Масарик же, профессор в ореоле философа-гуманиста и если не последователя, то по крайней мере «великого друга» социализма, сумел своими демагогическими выступлениями создать о себе мнение, что его деятельность направлена не только на национальное освобождение, но и на решение серьезных социальных задач.
Те, кто устоял против демагогии Масарика, искали пути и средства, чтобы предотвратить волну национализма среди чешских и словацких рабочих в России. Они понимали, что для этого прежде всего необходима организация. До Февральской революции не могло быть и речи о создании социал-демократической группы среди военнопленных. Однако многие чехословацкие социал-демократы так или иначе были объединены в различных чехословацких обществах. Со временем большинство из них вошло в организацию «Чехословацкое единство», созданную в свое время одной из групп киевских чехов-старожилов в качестве базы для оппозиционной борьбы против другой группы, захватившей руководство в «Союзе». После Февральской революции монархически настроенные чехословацкие буржуа, которых в «Чехословацком единстве» оставалось очень мало, отказались от участия в общественной деятельности. В результате «Чехословацкое единство» превратилось в орган чехословацких левых социал-демократов, которые создали из него свою первую организационную базу для борьбы с чешским национализмом.
Первым самостоятельным публичным выступлением чехословацких социал-демократов явилось собрание военнопленных чехословаков, созванное «Чехословацким единством» в Киеве 25 марта 1917 года. На этом многолюдном собрании было принято решение приступить к созданию местных партийных организаций. Военнопленные социал-демократы потребовали самостоятельного участия в общественно-политической жизни чехословаков.
В решении говорилось, что настало время освободиться от опеки чехословацкой буржуазии, которая, захватив руководство обеими газетами, всеми чехословацкими общинами и их «Союзом», а также воинскими частями, до сих пор направляла всю общественную жизнь чехов и словаков, проживающих в России.
В течение нескольких недель были созданы чехословацкие социал-демократические организации на тех киевских заводах, где работали военнопленные чехословаки. Из представителей заводских организаций был образован совет доверенных.
Рабочие продолжали вступать в «Чехословацкое единство», в котором ко времени созыва майского съезда чехословацких общин в России насчитывалось свыше 1000 членов. Делегаты «Чехословацкого единства» присутствовали на съезде, но они не использовали возможность открыто и ясно заявить о своих взглядах.
Социал-демократы—делегаты «Чехословацкого единства» — отклонили предложение буржуазного руководства съезда выдвинуть двух кандидатов в состав вновь избираемого «Комитета» — отделения «Чехословацкого Национального совета».
В этот период начали обостряться взаимоотношения между буржуазным руководством отделения «Чехословацкого Национального совета» и социал-демократами, которые теперь находились у руководства «Чехословацким единством». Поводом к этому послужило самостоятельное выступление чехословацких социал-демократов на первомайской демонстрации 1917 года. В ряде городов России, в особенности в Киеве, военнопленные чехословаки, социал-демократы и сочувствующие им с согласия профсоюзов и руководства большевистской организации приняли участие в первомайской демонстрации и несли транспаранты с социалистическими революционными лозунгами.
В то время как чехословацкая буржуазия н националисты вместе с руководителями мелкобуржуазных партий заявляли, что они стоят на стороне западных союзников и поддерживают «войну до победного конца», сторонники социал-демократии в своих лозунгах требовали немедленного мира, самоопределения народов и полностью поддерживали требования партии большевиков по этим вопросам.
Резко проявилось расхождение политических взглядов рабочих и буржуазии. Началась острая борьба. Чехословацкая буржуазия, имеющая в своих руках больше средств для борьбы, и прежде всего печать, выступила первой. Она начала нападать на социал-демократов, обвиняя их «в расколе национального единства».

 

* * *

В июле 1917 года партия большевиков ушла в подполье. Правительство Керенского издало распоряжение об ограничении свободы передвижения военнопленных. Это несколько затормозило организационное и политическое развитие самостоятельного чехословацкого социал-демократического движения в России, но не могло уже остановить его.

Вскоре после киевского съезда чехословацких общин (в конце мая 1917 года) в Киеве был создан руководящий центр чехословацкой социал-демократии в России. Сфера деятельности руководящего центра вначале ограничивалась «Единством» и местными организациями в Киеве и его окрестностях.
В дальнейшем, несмотря на все трудности, руководящему центру удалось установить связь с социал-демократическими группами и кружками в отдельных районах страны, в частности в южной части России, на Украине и Кубани. В сентябре 1917 года насчитывалось уже четырнадцать местных партийных организаций, которые работали в тесном контакте с киевским центром. Небольшие группы социал-демократов были и в чехословацком войске. Они тайно поддерживали связь с киевским центром социал-демократов.
Стремясь хотя бы частично парализовать националистическую агитацию, развернутую отделением «Чехословацкого Национального совета», киевский центр 21 июня 1917 года выпустил на русском языке «Открытое письмо к русским товарищам», где была сделана попытка изложить историю борьбы чешского народа за свободу и историю чешского рабочего движения. Текст «Письма» был разослан всем советам, особенно тех районов, где имелись лагеря военнопленных или большие группы чехословацких военнопленных.
Давно назрела необходимость иметь свою газету, которая играла бы роль коллективного пропагандиста и организатора, способствовала бы объединению чехословацких социал-демократических организаций, распыленных по всей необъятной России, и являлась бй их идеологическим вдохновителем. Уже с конца мая 1917 года был организован сбор средств для создания такой газеты, но выпуск ее пришлось отложить. Одной из основных причин задержки выпуска газеты было упомянутое распоряжение Временного правительства об ограниче- / нии свободы передвижения военнопленных.
Отношения между отделением «Чехословацкого Национального совета» и руководством чехословацкой социал-демократии в то время были очень напряженными и напоминали вооруженный нейтралитет. Чехословацкие социал-демократы хотя и продолжали платить «национальный налог», однако в политических и идеологических вопросах находились в оппозиции к руководству отделения. Представители, отделения «Чехословацкого Национального совета» в своих изданиях «Чехослован» и «Чехословак» нападали на социал-демократов, группировавшихся вокруг «Единства», обвиняя их в расколе чехословацкого движения, однако не порывали с ними связь. Они стремились оказать влияние на социал-демократическое движение и привлечь его к сотрудничеству. В середине лета 1917 года социал-демократический центр даже направил в отделение «Чехословацкого Национального совета» в качестве своего представителя товарища Олдржиха Коуделку, который позже, в мае 1918 года, покинул чехословацкий корпус и резко выступил против Масарика и чехословацких легионов.
Но политическая и идеологическая линия киевского центра чехословацких социал-демократов, в особенности по национальному вопросу, была очень шаткой. Во многих принципиальных вопросах чехословацкие социал- демократы колебались между большевиками и меньшевиками. Они даже сделали попытку установить официальный контакт и сотрудничество с меньшевиками, что им, к счастью, не удалось сделать. Наибольшее влияние на чехословацких рабочих в Киеве оказывали большевики. Этому способствовало то обстоятельство, что меньшевики, войдя в состав Временного правительства, полностью дискредитировали себя в глазах трудящихся России. Их участие в буржуазном коалиционном правительстве принесло рабочим, крестьянству и солдатам России лишь новые тяготы и дальнейшее ухудшение и без того тяжелых условий жизни. Сотрудничая с буржуазией, меньшевики ратовали за продолжение войны, которую трудящиеся ненавидели. Пассивным отношением к наступлению реакции и косвенным участием в корниловском реакционном путче меньшевики полностью себя разоблачили как агенты буржуазии.
Старый оппортунистический дух все время сказывался в работе киевского центра чехословацких социал-демократов, проявляясь в уступках и сотрудничестве с чешскими националистами. Наглядным примером колебаний и отсутствия принципиальности является воззвание киевского руководства чехословацких социал-демократов, выпущенное 10 октября 1917 года, хотя это воззвание и содержит положительные моменты. «Мы неуклонно и твердо, — говорится во введении воззвания, — настаиваем на проведении в жизнь программы международной социал-демократии, которая всегда была и будет для нас направляющей во всех наших выступлениях.
Как чехи и социал-демократы мы подчеркиваем, что усилия, направленные на создание Чехословацкой республики, в нашем лице всегда будут иметь верных сторонников и получат всестороннюю поддержку членов нашей партии.
Мы считаем независимость нашего государства необходимой ступенью демократизации чешской нации и осуществления того идеального социалистического общественного строя, к которому стремится пролетариат всех наций».
Далее, однако, говорится:
«...От имени чешских рабочих социал-демократов, сосредоточенных в нашей партии в России, мы заявляем:
1. «Национальный совет» в Париже во главе с профессором Масариком и его отделение в России мы признаем в настоящее время правомочным выступать по политическим и дипломатическим вопросам от имени чехословацкого народа.
2. Поскольку подавляющее большинство чешской нации является пролетарским, революционная антиавст- рийская деятельность должна соответствовать интересам большинства чешского народа. В рамках общенациональной организации, представляемой «Национальным советом», мы будем направлять наши усилия к тому, чтобы заграничная деятельность проводилась в действительно демократическом духе и в интересах трудящихся.
3. Формирование чехословацких революционных войск мы признаём лишь на добровольных началах и на основе волеизъявления каждого добровольца. Мы с гордостью констатируем общепризнанный факт, что более половины чехословацких революционных войск составляют члены чехословацкой социал-демократической рабочей партии».
В заключение воззвания сказано:
«...Мы готовы участвовать в каждом действии, направленном на национальное и социальное освобождение чешского народа, и все честные усилия в этом направлении мы будем поддерживать всеми силами, поскольку такие действия не будут противоречить нашей принципиальной точке зрения. Напротив, мы энергично будем оказывать сопротивление всякой попытке свернуть чешское революционное движение с демократического пути».1
Сколько непоследовательности и колебаний содержится в этом воззвании! Фактически социал-демократы уже тогда агитировали против вступления в чехословацкую армию, но им не хватало мужества открыто заявить о своих убеждениях. Они не сумели еще отмежеваться от буржуазно-националистической идеологии настолько, чтобы стать самостоятельными не только организационно, но и идеологически. Источники этой зависимости заключались в преклонении перед авторитетом Масарика. Критикуя действия деятелей чехословацкого буржуазнонационалистического лагеря, социал-демократы ошибочно продолжали считать Масарика своим человеком. Они ожидали от него невозможного, полагая, что в нужное время он направит антиавстрийское движение за границей по социалистическому пути. Позднее они получили возможность убедиться, как глубоко они ошибались в Масарике. Но пока их доверие к нему было непоколебимо. Отношение чехословацких социал-демократов в России к Масарику ясно видно из сообщения, опубликованного киевским социал-демократическим центром, об одном из совещаний с Масариком. Когда Масарик в октябре 1917 года вернулся из своей полудипломатической, полувоенной поездки в Румынию (его туда послали представители западных союзников, чтобы он вместе с французскими генералами попытался удержать Румынию в войне на стороне Антанты), он провел в Киеве совещание с руководством чехословацкой социал- демократии. Сообщение об этом гласит:
«Представители социал-демократии пришли к убеждению, что профессор Масарик был неправильно информирован о состоянии социал-демократической организации. В результате проведенного совещания устранен ряд недоразумений, и отныне от деятелей киевского отделения «Национального совета» будет зависеть возможность спокойной и плодотворной работы. Достигнута договоренность с профессором Масариком о созыве в ближайшее время конференции социал-демократических организаций, на которой будут представлены и социал-демократы из чехословацких революционных войск».2
Как видно, Масарик умел хорошо лавировать. Будучи в принципе против создания самостоятельных социал-демократических организаций, он сумел усыпить доверчивое руководство социал-демократического движения в Киеве, обеспечил сотрудничество и подчинение его буржуазно-националистической политике.
После долгих проволочек удалось наконец приступить к изданию в Киеве чехословацкой социал-демократической газеты. Выход газеты стал возможным в результате практической помощи большевистской организации в Киеве, которая предоставила чешским товарищам типографию и обеспечила их необходимым количеством бумаги. Первый номер газеты под названием «Свобода» вышел 19 октября 1917 года. В редакции этого еженедельника — первой чешской социал-демократической газеты в России — работали товарищи, которые были душой чехословацкого социал-демократического движения в Киеве, — секретарь профсоюзной организации Алоиз Муна и другие. Некоторые из них, в том числе и Муна, позднее изменили делу революции. Другие, такие, как Франтишек Коза, впоследствии редактор градецкой газеты «Походень», всю свою жизнь честно боролись под знаменем революционного марксизма. Многие и теперь находятся в рядах коммунистов — строителей социализма.
Выход в свет чехословацкой социал-демократической газеты в период перехода от буржуазно-демократической революции к революции социалистической был для чехов и словаков, проживавших в России, важным политическим событием. В первом номере газеты кроме двух воззваний была опубликована передовая статья, которая определяла политическую линию чехословацкой социал-демократии в России.
В статье говорилось о конкретном пути, по которому нужно идти чешскому народу, чтобы завоевать свободу и независимость. Обращалось внимание и на то, что в то время, как буржуазные националисты утверждали, что в борьбе за свободу чешского народа необходимо прежде всего опираться на империалистов Антанты или, как они говорили, на «демократический Запад», передовая «Свободы» призывала опираться на Восток, на революционную Россию.
«...Мы убеждены, — говорилось в статье, — что свобода чешского народа может быть обеспечена только в том случае, если мы будем вместе со свободным русским народом, и поэтому мы все свои усилия направим на утверждение и защиту русской свободы».
В укреплении и расширении свободы русского народа чехословацкие товарищи правильно видели единственно верный путь к достижению свободы чешского народа.
В передовой статье был также затронут ряд вопросов, касающихся интересов чешского трудового народа. Например, статья ставила вопрос: чего мы хотим, за что боремся, какова наша цель? От имени пролетариата, находящегося в рядах чехословацких войск, автор отвечал:
«Если сказано, что мы боремся за независимость чехословацкой нации, то должно быть конкретно определено, каким мы представляем себе будущее чешское государство.
Чешский пролетариат, имеющий в чешском революционном войске большинство, должен знать, что он борется за чехословацкую демократическую республику, чтo он проливает кровь не за то, чтобы были заменены лица, а система и сущность остались прежними.
Чешский пролетариат борется за национальную свободу, но в то же время и за свободу социальную. Мы против господства одной нации над другой, но мы также против господства одного класса над другим. Мы против насилия над народом, и мы также против эксплуатации человека человеком».
Так киевские социал-демократы изложили свою программу: за что они борются и почему вступили в ряды чехословацких войск. Речь шла не только о завоевании свободы чешскому народу, но и о создании на развалинах Австро-Венгерской империи ие просто демократической, а социалистической республики.
Передовая содержала открытое осуждение мелкобуржуазных форм организации движения чехов и словаков в России:
«Поскольку большинство чешской нации составляет пролетариат, революционная деятельность чехов должна проводиться в пролетарском духе».
Передовая первого номера «Свободы» заканчивалась оценкой русской революции. Газета писала:
«...Русская революция является началом великой социалистической пролетарской революции, которая распространится на весь мир. Старый капиталистический мир умирает в объятиях милитаристского Молоха, и в грохоте пушек рождается новый мир. Рушатся троны монархов. Реакция всего мира, охваченная паникой, с ужасом ожидает крушения господства капитализма, основанного на эксплуатации человека человеком».

 

* * *

Вскоре после Великой Октябрьской социалистической революции и перехода власти в руки русского революционного пролетариата в Киеве состоялась конференция чехословацкой социал-демократической партии в России. Естественно, что Великая Октябрьская революция оказала сильное влияние на ход конференции и ее результаты. Чувствовалось, что победа русского рабочего класса открыла глаза чешским пролетариям, подняла их классовую сознательность и придала им больше уверенности и решительности в действиях. Но им еще многого не хватало, чтобы стать коммунистами.

В работе конференции приняли участие 71 представитель местных социал-демократических организаций и 26 делегатов — представителей социал-демократов чехословацкого войска. Руководители военной делегации Гоуска и Яник получили указания отделения «Национального совета» подчинить себе конференцию либо сорвать ее работу. Поэтому в самом начале конференции они выдвинули провокационное требование — удалить с конференции делегацию «Чехословацкого единства». Когда это требование было отклонено, военная делегация заявила, что при таких условиях она не может участвовать в заседании конференции, и удалилась. Остались только два делегата от 7-го полка и несколько солдат — гостей. Столкновение между отделением «Чехословацкого Национального совета» и руководством чехословацкой социал-демократии, которое назревало уже в течение длительного времени, стало фактом. Одновременно произошел разрыв с Масариком, который после конференции в специальном номере газеты «Чехословацкий солдат» писал:
«...Наши чешские большевики на нас напали. Они начали борьбу и создали свою враждебную организацию. Поэтому мы имеем полное право защищаться от них».
Социал-демократы, ошеломленные этим неожиданным враждебным выпадом Масарика, которому они так долго верили, в седьмом номере «Свободы» от 30 ноября 1917 года дали ему надлежащую отповедь:
«Этих жестоких и незаслуженных слов мы меньше всего ожидали от профессора Масарика. Нам ничего неизвестно о чешских большевиках, и мы не являемся ими. Мы ни на кого не нападали. Если нас считают большевиками потому, что наши мнения расходятся с мнением «Национального совета», или потому, что мы не хотим слепо подчиняться его приказам, то тогда каждый, кто имеет свой собственный разум и свое собственное мнение и хочет высказать его, является большевиком. Но этого права не может у нас отнять даже сам профессор Масарик. Если он объявляет чешским рабочим войну, — хорошо, они примут вызов, и они победят».3
Конференция чешских социал-демократов в целом прошла успешно. В организационном отчете сообщалось, что за короткий срок в партию вступило более 3000 членов и самостоятельные организации были созданы в 22 городах. В Киеве и его окрестностях существовало 38 местных и заводских организаций, насчитывавших 1700 членов партии.
Основной доклад на конференции делал Муна. Содержание доклада было отражено в трех единогласно принятых резолюциях.
Первая из них обращена к пролетариату в Чехии. В ней говорилось об общих целях чешских революционных рабочих, где бы они ни находились — в Чехии или в России. Особенно подчеркивалась необходимость защищать русскую пролетарскую революцию и заставить господствующую буржуазию Австро-Венгрии принять предложение российского революционного правительства о заключении мира без аннексий и контрибуций на основе самоопределения народов. В резолюции, в частности, говорилось:
«Товарищи! Чешские и словацкие трудящиеся!
Поддержите русский пролетариат в его тяжелой борьбе. Поражение русского пролетариата равносильно поражению пролетариата всего мира. Оно было бы поражением и позором для всего чешского народа.
Товарищи! Встаньте на защиту русской революции! Заставьте свое правительство принять условия русской революции, а если окажется необходимым, то поверните оружие против капиталистических классов, которые, отвергая демократический мир, стремятся утопить в крови русскую революцию и пролетарское движение вообще».4
Эту резолюцию, напечатанную в виде листовки для распространения в Чехословакии, подписали 63 делегата.
Во второй резолюции единодушно одобрялся отчет руководства партии, выражалась благодарность за создание партийной газеты и полное доверие руководству партии.
В этой же резолюции осуждалось поведение военной делегации, ушедшей с конференции:
«Несмотря на то что конференция глубоко сожалеет о происшедшем разрыве между товарищами рабочими и большей частью военных товарищей, она заявляет, что вся вина за этот раскол ложится на тех товарищей из чешского войска, которые не приняли руки, протянутой им рабочими, и подчинились внушению людей и печати нерабочего и несоциалистического лагеря, объявивших войну чешским социал-демократам—рабочим за их интернациональные, классовые и социалистические убеждения».5
Следует отметить, что 24 военных делегата от социал-демократов после ухода с конференции созвали сепаратное совещание, на котором обсудили задачи, стоявшие перед чехословацким войском, и решили проводить свою политику в войсках. Руководство социал-демократической партии в Киеве, не желая, очевидно, терять связь с социал-демократами в чехословацком войске, заняло в отношении сепаратного совещания явно примиренческую позицию. В седьмом номере газеты «Свобода» оно опубликовало заявление, что «будет удовлетворено, если социал-демократы ликвидируют застой в чехословацком войске и добьются того, чтобы в армии было разрешено думать».
Однако из последующих событий и сообщения газеты «Свобода» от 29 декабря 1917 года видно, что надежды социал-демократического руководства в Киеве на демократизацию жизни в чехословацком войске не оправдались. Из этого же сообщения мы узнаем, что военные делегаты от 7-го полка чехословацкого войска товарищи Шварц и Ирава, которые не ушли с конференции, в наказание были уволены из чехословацкого войска и возвращены в лагерь военнопленных в Дарнице.
В третьей резолюции была сделана попытка сформулировать точку зрения в отношении наиболее неотложных проблем текущего момента. На первом месте стоял вопрос: каким путем добиться национального освобождения чехословацкого народа? Второй вопрос: каким путем добиться демократического мира? Но на третий и самый важный вопрос: каким путем свергнуть власть капиталистов и как достичь социального освобождения народа — в резолюции прямого ответа не дано.
Ни на конференции, ни в резолюциях об этом, кроме робких намеков между строк, не было сказано ни слова.
Киевские социал-демократы не отважились занять по этим вопросам ясную позицию. Очевидно, они понимали, что их прежние меньшевистские взгляды и соглашательский «путь к социализму» с помощью избирательного бюллетеня и парламентского большинства в сложившихся условиях не могли дать результата, а на революционный путь, по которому шли большевики, они еще не встали. И поэтому они предпочли умолчать об этих вопросах.
В резолюции правильно указывался путь, идя по которому можно добиться национальной свободы для чехов и словаков.
«...Капиталистические правительства Антанты, — говорилось в резолюции, —равно как и правительства центральных держав, угнетают народы, находящиеся в настоящее время под их господством. Поэтому мы с полным правом можем заявить, что мировая война не служит ни экономическим, ни национально-политическим интересам трудящихся слоев населения и не способствует национальному и политическому освобождению малых, угнетенных народов.
Правительства воюющих стран заявляли, что они выступают за освобождение малых и угнетенных народов и что они ведут оборонительную войну. На деле они обманывают эти народы и мошенническим способом стремятся использовать их в империалистических целях».
Относительно путей борьбы за действительное национальное освобождение в резолюции далее говорилось:
«...Мы, социал-демократы, убеждены, что без вмешательства международного революционного пролетариата нельзя добиться освобождения угнетенных народов... Наоборот, во всех странах только усилится политическая реакция. Ни одна нация не может ожидать своего освобождения и предоставления самостоятельности от капиталистических государств, которые угнетают свои собственные народы и только делают вид, что они желают их освобождения, а на самом деле стремятся использовать их в своих империалистических целях.
Поэтому мы считаем своей важнейшей задачей решительное разоблачение истинных целей империалистической войны. Действительное освобождение всех народов может наступить только тогда, когда усилиями пролетариата всего мира будет свергнуто господство капитализма. Однако этого можно добиться не посредством войны, а лишь революционным путем по примеру русского пролетариата».6
Если бы чехословацкие социал-демократы, находившиеся тогда в Киеве, продумали эти положения до конца и с этой точки зрения дали бы оценку масариков- ского движения, они должны были бы прийти к выводу, что это движение с самого начала было сомнительным и обреченным на неудачу. В своей резолюции они должны были призвать всех рабочих и марксистов, находящихся в чехословацких войсках, покинуть их ряды и предоставить себя в распоряжение Советской власти, диктатуры пролетариата, провозглашенной Лениным. Однако к этому наши киевские товарищи тогда еще не были подготовлены. Они еще не имели твердых марксистских взглядов.
По вопросу о мире резолюция указывала:
«...Русская революция нанесла смертельную рану империалистической политике и вместо захватнических лозунгов провозгласила лозунг «Мир без аннексий и контрибуций на основе самоопределения народов». Измученные и истощенные долголетней войной народы восприняли этот лозунг как спасительную звезду и под давлением народных масс правительства центральных держав вынуждены были начать переговоры о мире. Трудящиеся всех стран должны быть начеку, чтобы во время мирных переговоров их не обманули. Поэтому международный пролетариат всеми средствами должен поддерживать русскую демократию в ее стремлении к справедливому демократическому миру без аннексий и контрибуций на основе самоопределения народов. Оружие солдат воюющих стран должно быть обращено против их собственных правительств, если они попытаются уклониться от заключения справедливого и демократического мира на основе требований русской революции».7
Так выступала «Свобода» — первая чешская социал-демократическая газета левого направления. Она стремилась защищать идеи революционного марксизма. Она стремилась найти новые пути для чешских и словацких военнопленных-рабочих, свидетелей пролетарской революции в России.

 

 

Примечания

1. Svoboda, Kyjev I. roc., cis. 1, 19. rijna, 1917.

2. Svoboda, Kyjev, I roč., čis. 1.
3. Svoboda, I, roč., čis. 7, 30 listopadu 1917.
4. Tам же.
5. Svoboda, I roč., čis. 7, 30 listopadu 1917.
6. Svoboda, I roč., čis. 7, 30 listopadu 1917.
7. Svoboda, I roč., čis. 7, 30 listopadu 1917.