Неужели боевые листки воззваний, составленных в Самаре Ярославом Гашеком, безвозвратно утеряны? Неужели не остался в живых ни один из тех, кто в бурные годы гражданской войны плечом к плечу с пламенными чешскими патриотами боролся с контрреволюцией? Сохранили ли пожелтелые газетные подшивки упоминания о чешском писателе? А, может быть, на газетных полосах, ставших страницами героической летописи, отыщется произведение, написанное Гашеком в России? Как-то не верилось, чтобы он, боевой сатирик, живя в Советской республике, расстался с пером журналиста: ведь время-то было какое — огневое, историческое!

По следам чешского писателя пошли историки Куйбышева, Уфы, Сибири, Москвы. Они встречались с ветеранами гражданской войны, искали документы, письма, листовки—все, что имело какое-нибудь отношение к жизни и деятельности Ярослава Гашека в России. Они не были одиноки в своих поисках. С ними оы ли многочисленные друзья и почитатели писателя: и седовласые участники былых походов, и влюбленные в произведения Гашека учителя, и юные школьники, которым стало известно об этих поисках из маленькой газетной заметки.
На свет появлялся документ за документом.
Раскрывалась еще одна страница биографии замечательного писателя и борца.
Особенно горячо увлекся розыском новых материалов о Гашеке куйбышевский историк Кузьма Яковлевич Наякшин. Он самым внимательным образом, не жалея ни труда, ни времени, пересмотрел все бумаги в старых архивных папках. Порой брало сомнение: ведь документы не раз проверялись и даже переписывались многими учеными, вряд ли в них можно «открыть» что-либо новое.
Каково же было удивление Кузьмы Яковлевича, когда он в одном из старых номеров газеты «Солдат, рабочий и крестьянин», которую в 1918 году выпускал губернский исполком, совершенно случайно натолкнулся на текст воззвания к чешским солдатам. Под воззванием первой среди трех других подписей стояла фамилия Ярослава Гашека.
Опытный историк, видевший на своем веку немало неожиданных и ценных документов, на этот раз был особенно взволнован. То, что он так тщательно искал, наконец, найдено!
С душевным трепетом читал он выцветшие строки, которые доносили издалека гул сражений и мужественный голос, чешских борцов революции: «Одна часть чешско-словацкого войска, руководимая своей Национальной Радой, изменила собственной идее революции — заняла вокзал и город Сызрань. Она разрушила в Пензе и в Сызрани наши чешско-словацкие коммунистические организации, арестовала наших социалистических представителей в этих городах.
Это политика Чешской Национальной Рады, которая всегда боялась истинно революционных лозунгов. Вместо того, чтобы приказать чешско-словацкому войску сражаться за идею всемирной революции рука об руку с русским пролетариатом, Рада приказала ему уехать в капиталистическую Францию, а теперь приказала ему силой продолжать путь на восток и занимать города. Мы знаем хорошо настроение всех чехов на родине, в Чехии, которые готовы идти на борьбу за победу всемирной революции, поэтому заявляем, что все чехословаки, которые участвуют в авантюре Чешско-словацкой Национальной Рады, являются предателями всемирной революции и что им никогда чешский народ на родине не позволит вернуться домой, в свободную Чехию.
Мы, чехословаки-коммунисты, призываем всех истинных чешско-словацких революционеров на защиту интересов Российской Советской Федеративной Республики до полной победы над всеми предателями всемирной революции.
Все чехословацкие революционеры — в чешско-словацкие отряды Красной Армии!
За Исполнительный Комитет чешско-словацкой секции Российской Коммунистической партии: Ярослав Гашек.
За чешско-словацкую организацию коммунистов в Самаре: Франц Шебест.
За Чешский военный отдел для формирования чешско-словацких отрядов Красной Армии в Самаре: Иосиф Поспишил».

Это воззвание, отысканное в музейных архивах, было первой находкой куйбышевских историков. Она окрылила их на новые поиски. Старый коммунист историк Федор Гаврилович Попов, исследователь материалов о контрреволюционном мятеже чехословацкого корпуса в Самаре, начальник куйбышевского музея М. В. Фрунзе Иосиф Аронович Штыкин и преподаватель Куйбышевского педагогического института Юрий Николаевич Щербаков обнаружили в куйбышевских архивах еще несколько важных документов о Ярославе Гашеке и его самарских друзьях. Как выяснилось, чешский писатель вместе с товарищами но оружию Францем Шебестом и Иосифом Поспишилом смогли сколотить вокруг себя в Самаре небольшое, но крепкое, деятельное ядро соотечественников. Страстное слово писателя и борца, как набат, звало чехов на смелый и решительный бой с контрреволюцией. Еще 14 апреля 1918 года Ярослав Гашек через самарскую газету «Солдат, рабочий и крестьянин» обратился к чехословацким солдатам с воззванием встать под алое знамя Октябрьской революции:
«Братья чехословаки! Товарищи солдаты! Помните ли вы то время, когда вспыхнула революция в России, что вы все были готовы ее защищать. Помните ли вы, что чешский народ всегда стоял впереди борцов за свободу?
Если бы вы теперь, товарищи солдаты, отказали в своей поддержке русской революции, вы увеличили бы в громадной пропорции шансы контрреволюции, а тем и повредили своему собственному делу освобождения народа от гнета австрийского империализма.
Тесное единение чешских революционеров со всеми русскими перед лицом опасности нового поражения в борьбе за свободу — вот тактическая задача, которая стоит перед вами, товарищи чехи!»
Вслед за этим обращением было выпущено еще несколько воззваний. От листовки к листовке креп, набирался новых сил мужественный голос чешского писателя-коммуняста:
«Товарищи! Мы уверены, что наш народ дома бы вам запретил выехать во Францию, а сказал бы, что вам место на этом фронте, где грозит опасность для свободы всех народов, что ваше место в России!
Призываем всех чехословаков на защиту революции!»
С этим смелым призывом перекликаются страстные слова другого воззвания, обращенного к чешским легионерам:
«Вы покидаете Россию! Не кажется ли вам, что вы совершаете предательство по отношению к русской и мировой революции. Ведь всеобщая революция, которая теперь идет по Европе, охватывает и приводит в движение весь мир с его хозяйственными, политическими и моральными проблемами. Чешская революция является ее частью. Отойти от русской революции — значит уменьшить интенсивность наступления и размах мировой революции».
А вот еще одно воззвание, подписанное от имени чехословацкой секции РКП (б) Ярославом Гашеком:
«Над Российской республикой собираются новые тучи. И мы, чехи, должны быть на страже русского революционного фронта. Обращаемся к вам прямо! Солдаты-революционеры! Помогите русской революции! Все, кто с нами согласен, вступайте в наши ряды... Верьте русской революции, верьте мировой революции. Продумайте спокойно это воззвание к вам, и кто с ним согласен, пусть вступит в чехословацкие отряды при русской Красной Армии!»
Борьба за создание чехословацких красноармейских отрядов в Самаре требовала от Ярослава Гашека напряжения всех сил. Командование легиона обливало имя писате ля грязной клеветой, называло его изменником чешского народа. На собрания, где с докладами выступал Гашек, приходило офицерье, подстрекая солдат на выпады против «большевистского агитатора». Случалось, собрание срывалось. Однако Ярослав Гашек не сдавался, еще горячее продолжал свою неутомимую агитационную деятельность. «Я убежден, — писал Гашек 27 мая 1918 года, — что в течение месяца мы сформируем несколько рот, полк, так как наша агитация теперь успешно действует».
В вечернем бюллетене «Приволжской правды» 2 июня 1918 года появилось новое воззвание исполкома чешско-словацкой секции РКП (б), призывающее рядовых бойцов мятежного корпуса встать на защиту интересов Советской республики:
«К вам мы обращаемся в полной уверенности, что вы вдумаетесь и поверите нашим словам.
Братья! Остановитесь. Вы должны знать, что бои под Самарой прежде всего пойдут на пользу врагам Советской власти и немцам.
Советская власть рабочих и крестьян прилагает все силы, чтобы отразить натиск немецкой буржуазии, против которой только и сформирована ваша армия. В то время как в Чехии вспыхнула революция, а наши братья и отцы идут на смертельный бой с австро-немецким империализмом, организуя революционные восстания, здесь, в России, вы идете против Советской власти вместе с немецкими бандитами.
Товарищи! Вами руководит буржуазия и обманывает вас распространением провокационных слухов, будто бы Российская Социалистическая Федеративная Республика хочет вас выдать немцам.
Братья! Неужели вы этому поверите! Вспомните, сколько тысяч русских матросов было расстреляно немцами в Финляндии.
Братья! Остановитесь, пока не поздно. Не разрушайте работу Советской власти по организации революционных войск на Волге для борьбы с немцами, которые хотят уничтожить Россию. Немцы только и ждут того, чтобы вы заняли города по Волге, тогда двинутся на Россию и немецкие полки и окончательно погубят русскую свободу.
Братья! Помните, что ввиду боев хлеб из Сибири не может попасть в Россию и русские рабочие и крестьяне обречены на голодную смерть.
Остановитесь! Ведь вы тоже революционеры, ведь вы в Австрии первые подняли восстание!»
В это время Ярослава Гашека можно было видеть повсюду: и среди чехословацких солдат на вокзалах, и на заводе, где работали военнопленные, и в городском комитете партии... В клубе коммунистов чехи затая дыхание слушали его доклад «Мировая революция и чешская эмиграция...» Гашек, как утверждают очевидцы, не был похож на других ораторов. Говорил он негромко, спокойно, без напыщенных фраз. Его лекции скорее всего походили на задушевные беседы — столько было в них простоты и остроумия. Добродушием, откровенностью, глубоким пониманием солдатской души подкупал слушателей этот светловолосый оратор. И его слушали охотно, верили ему больше, чем тем, кто цветистыми речами срывали обычно шумные аплодисменты всего зала. «В его выступлении, — вспоминает участник одного из таких собраний, — проникнутом юмором, была такая сердечность и убедительность, такая притягательная сила, что люди столпились еще ближе к трибуне. После собрания чехословацкий красноармейский отряд, который организовал Гашек, пополнился новыми бойцами».
Когда мятежный чехословацкий легион, спровоцированный буржуазией, в первых числах июня 1918 года пошел в наступление на Самару, Ярослав Гашек вместе с другими чехословацкими коммунистами заклеймил мятежников, назвав их предателями мировой революции.
У станции Безенчук и под Липягами, расположенными близ Самары, уже шумел бой. Белочехи рвались в город. И рядом с частями Красной Армии Самару мужественно отстаивал отряд чехословацких патриотов, которых сплотил и вел в бой Ярослав Гашек. В эти дни он постоянно поддерживал связь с революционным штабом Самары, участвовал в его заседаниях, беспрекословно выполнял приказы советского командования.
Несмотря на храбрость бойцов революции, захватчикам удалось ворваться на улицы Самары. Это случилось 8 июня. Гашек и его товарищи в этот день находились в городе.
В самый последний момент, видя, что Самара переходит в руки белочехов, Ярослав Гашек сжег документы чехословацкой партийной организации, накинул на себя старый потрепанный пиджак и скрылся. Мятежники рыскали повсюду, искали «государственного изменника» Гашека. Но его и след простыл. Тогда командование срочно издало приказ:
«Полевой суд чехословацкого войска издал на основании предложения общественного обвинителя приказ об аресте Ярослава Гашека, бывшего члена редакции «Юмористической газеты» в Праге, бывшего добровольца 1-го чехословацкого полка Яна Гуса, редактора «Чехослована» в Киеве, члена редакции газеты социал-демократов коммунистов «Походень» в Москве, организатора чехословацкого красного войска в Самаре, обвиненного в многократной преступной государственной измене чехословацкому народу.
Всем участникам чехословацкого революционного движения строго поручается, где бы то ни было и кто бы то ни был, его арестовать и отправить под сильной охраной в полевой суд чехословацкого войска».
Однако обнаружить Гашека оказалось делом сложным. У него в Самаре нашлось много друзей. Они, рискуя жизнью, прятали чешского патриота, помогали ему. В городе Корсунь-Шевченковский и сейчас живет персональная пенсионерка Ольга Ксенофонтовна Миненко-Орловская, которой довелось принять участие в судьбе Гашека. Она у себя на самарской даче укрывала его от зорких глаз мятежников. Чтобы не вызывать подозрений у белочехов, Гашек назвал себя сыном туркестанского немца колониста, идиотом от рождения, который, покинув свою семью, бродит по России в поисках счастья. Нужно сказать, что роль идиота он исполнял искусно, как настоящий артист, прикидываясь на людях простоватым, дурашливым странником, вроде того болтливого и лукавого солдата Швейка, о котором Гашек одно время печатал в фронтовой газете повесть с продолжениями.
Так Гашеку удалось собрать богатые сведения о продвижении белочешских войск, о настроениях населения. В сентябре он перешел линию фронта и очутился на улицах Симбирска, освобожденного Красной Армией. Реввоенсовет Восточного фронта направил чешского патриота на работу в политотдел Пятой армии.
Некоторые из старых жителей Бугульмы до сих пор помнят высокого полнолицего чеха — помощника коменданта города. Но мало кто из них знает, что этот неутомимый человек, сделавший так много для организации Советской власти в Бугульме, раскрывший в городе контрреволюционный заговор духовенства, был Ярославом Гашеком.
После Бугульмы — Уфа. И здесь Гашеку поручили ответственное партийное дело. Он стал заведовать типографией, в которой печаталась боевая газета красноармейцев «Наш путь», а затем — «Красный стрелок».
Недавно, занявшись внимательным изучением старых комплектов этих газет, историки обнаружили в них целый ряд фельетонов и статей Ярослава Гашека. Все они написаны на злобу дня, остро и весело. Первый гашековский фельетон, опубликованный в Уфе, носил название: «Из дневника уфимского буржуа». Сколько сарказма, насмешки, прямой издевки над контрреволюцией содержалось в нем:
«...В газетах напечатано, что большевики в Симбирске отняли у всех богачей детей и отдали их на воспитание китайцам. Во всех церквах молитвы. Владыка просит всех православных христиан строго соблюдать пост, так как большевики продвигаются в Самару.
...Вчера опять отправили в сумасшедший дом одного из правых эсеров. Звал на базаре баб идти громить Москву и записываться в русско-чешский полк. Мой офицер Паличка взял у меня взаймы новые две тысячи рублей, которые обещал вернуть, когда Народная армия обратно возьмет Казань. Думаю, что этих денег никогда не увижу».
Уже по этим отрывкам можно судить, как тонко чувствовал писатель подленькую душу буржуазного обывателя, который хотя и питается слухами контрреволюционной пропаганды, но сам, однако, не верит в ее победу.
Гашековскими фельетонами зачитывалась рабоче-крестьянская Уфа. Живой интерес вызывали и доклады, которые Гашек делал в коммунистическом Новом клубе. Здесь его нередко видели вместе с веселой, всегда скромно, но опрятно одетой двадцатичетырехлетней работницей типографии Шурой Львовой. (Говорили даже, что Гашек признался в любви этой большеглазой русской девушке.) Впоследствии они поженились и вместе уехали в Прагу. Александра Гавриловна Гашекова — Львова живет на родине мужа, в Чехословакии. В своих письмах в Советскую Россию она сообщила немало интересных сведений о славной жизни писателя-коммуниста.
Боевой путь вел Гашек по степям Поволжья, горам Урала, лесам Сибири. И всюду, где в годы гражданской войны ступала нога писателя — в Самаре и Уфе, Симбирске и Омске, Красноярске и Иркутске, — осталась живая память о нем, пламенном борце революции, получившем первую политическую закалку в Советской России, которую он с нежностью называл своей второй родиной.