Ярослав Гашек прожил всего сорок лет (1883-1923). Из них более пяти лет он находился в России. Это значительная часть его сознательной жизни, к тому же наполненная на редкость бурными событиями, связанными с Первой мировой войной, двумя революциями и Гражданской войной. Гашек непосредственно участвовал в этих событиях. Не раз сама жизнь его висела на волоске (на австророссийском фронте был случай, когда он вернулся из ночного дозора с простреленной фуражкой, он участвовал в сражении под Сокалем, в котором погиб или был ранен каждый второй его сослуживец по воинской части; в Иркутске неизвестные стреляли в него, и пуля, пройдя по касательной, обожгла ему шею. И т. д.). В военное время продолжалась и литературная активность писателя. Художественные произведения и публицистика, вышедшие из-под его пера в России, составили впоследствии целых два тома (из шестнадцати) в собрании его сочинений. В эти годы уходит своими корнями и творческая история знаменитой комической эпопеи «Похождения бравого солдата Швейка». Замысел ее был выношен в России. Здесь же были написаны некоторые сочинения, тематически предварявшие этот роман (см. ниже). Несмотря на всё это, о российском периоде в жизни Гашека долгое время было мало что известно. Сведения носили самый общий или отрывочный, клочковатый характер. Ситуация, в которой Гашек оказался по возвращении на родину, не располагала к тому, чтобы и сам он делился увиденным и пережитым. В пору, когда в Чехословакии создавался культ чешских легионеров и воспитывалось чувство гордости за их действия в России, на Гашека многие смотрели как на отщепенца, воевавшегопериод чехословацкого мятежа) на противоположной стороне. Оказались практически перечёркнутыми и полтора года его службы в чехословацких добровольческих частях, и участие в памятном сражении у Зборова, и георгиевская медаль «За храбрость», полученная им после этой битвы, которая расценивалась теперь как важнейшее звено в становлении чехословацкой государственности. Все заслонила фигура комиссара Красной Армии. Замышлялся даже судебный процесс за измену родине. Привыкший еще в довоенное время создавать вокруг себя атмосферу мистификации и мифа, Гашек счел за благо и теперь сохранять загадочное молчание о своем недавнем прошлом или рассказывать явные небылицы, сбивая всех с толку. Неприязнь со стороны официальных и правых кругов ощущалась и позднее. Правда, в какой-то мере она постепенно гасилась возраставшей популярностью его романа, главы которого печатались в виде отдельных тетрадей-выпусков начиная с весны 1921 г. (вернулся Гашек на родину в декабре 1920 г.).

Однако и с романом далеко не все обстояло так просто: книга сразу захватила массового читателя, но в литературных кругах наряду с одобрительными возгласами (И. Ольбрахта, И. Копты, И. Горы и др.) звучали и резко негативные, даже бранные оценки. Определенные слои литераторов не могли смириться с таким мощным вторжением в изящную словесность целого массива варварской и вульгарной, с их точки зрения, народно-смеховой стихии. Некоторые увидели в романе и дискредитацию чешского национального характера, полагая, что автор отождествил его со Швейком или по меньшей мере дал повод для такого отождествления. Да и сам образ этого персонажа воспринимался порой упрощенно. Известный и авторитетный чешский критик и литературовед Арне Новак писал о Швейке, что «/.../ это достойный сожаления тип шута и труса, идиота и обжоры, циника и грубияна, который с редкостным упорством попирает не только войну, но и государство, и честь, и мужество, и патриотизм»1. Некоторый оттенок «стыдливости» за роман Гашека иногда ощущался в определенной части чешского общества и в дальнейшем, пожалуй, даже вплоть до наших дней. Характерно, что и оценить по достоинству истинные масштабы этого произведения как художественного явления во многом помог чрезвычайный успех его на рубеже 1920-х – 1930-х гг. в Германии и России. На родине писателя до поры до времени сказывалось правило «нет пророка в своем отечестве».
Разумеется, происходило постепенное накапливание знаний о его жизни и творчестве, правда, с заметным преобладанием интереса к экстравагантности личности Гашека. Но так или иначе, в 1920-е годы было издано первое собрание его сочинений, хотя и далеко не полное. Достаточно сказать, что оно содержало лишь около четырехсот рассказов писателя, тогда как сейчас их насчитывается более тысячи двухсот (авторство многих из них не было установлено и по той причине, что они печатались под псевдонимами, а их было у Гашека около сотни, если не больше). Что касается информации о его пребывании в России, она появлялась пока что главным образом в виде отдельных воспоминаний современников или в беллетризированной либо полубеллетризированной форме, не столь обязывающей к точности и достоверности. До архивов по-настоящему еще не добрались. Систематически их почти не изучали. Тем не менее возникла значительная литература о Гашеке. И количество ее нарастало. Образ Швейка завоевывал все большую популярность, сделался общеизвестным, получил воплощение в других видах искусства - многочисленных театральных инсценировках, в графике (знаменитые иллюстрации друга писателя Йозефа Лады - их сотни), статуэтках и т.д.
Но потом наступила полоса гробового молчания о великом сатирике и юмористе, которое длилось целых семь лет. Еще в 1933 г. в Германии Гашек оказался в списке авторов, книги которых подлежали изъятию из библиотек и демонстративному сожжению на кострах2. Сам Г. Геринг (второй человек в Третьем рейхе) в одной из речей, произнесенной им в Пруссии, выражал возмущение тем, что «были случаи, когда управляющие городскими театрами пытались ставить на сцене совершенно нехудожественные, декадентские сочинения /.../ Каждый чиновник, принявший участие в акциях протеста против “Швейка” и других подобных произведений, обладает большим художественным вкусом, чем те управляющие, которые продвигали на сцену такие произведения»3. Нечего и говорить, что во время оккупации Гашек был запрещен и в Чехии, превращенной тогда в германский протекторат, где заставляли молчать нетолько живых, но и мертвых. В подробной библиографии писателя (1983), изданной в Праге к столетию со дня его рождения, где тщательно учтены даже мелкие маргинальные заметки о нем в газетах, зафиксированы всего три- четыре упоминания его имени в чешской печати между 1939-1945 гг.. Аналогичная картина наблюдалась и на огромной территории оккупированной Европы.

Иная ситуация сложилась в Советском Союзе. Также широко вошедший здесь в сознание читателей еще в 1930-е годы, образ Швейка в период Отечественной войны неожиданно стал объектом стихийной актуализации. Роман Гашека своей сатирической энергией в немалой степени направлен против германского милитаризма. Это привлекло к нему повышенное внимание советских военных журналистов и сатириков, которые начали сочинять новые и новые похождения Швейка. Сохранялся типаж, но действие переносилось в те дни, в обстановку Второй мировой войны. Находчивый и неуязвимый герой Гашека водил за нос и дурачил гитлеровских фельдфебелей и офицеров или прямо сражался с ними. Обращения к образу Швейка приобрели почти массовый характер. Инициатива возникала или же подхватывалась в разных концах страны. Уже на шестнадцатый день войны в Севастополе, в газете Черноморского флота «Красный черноморец» капитан-лейтенант А. В. Баковиков начал публиковать главы «Новых похождений Швейка». Всего появилось 13 глав. Кстати говоря, в первой же из них автор пророчески предсказал устами Швейка, что Гитлеру придется покончить с собой: «Этот идиот Гитлер объявил советам войну, – говорит Швейк в начале повести. – Не иначе как он решил покончить самоубийством. Живым он из этой войны не выйдет». В июле 1941 г. главы Баковикова читали по московскому радио для бойцов и командиров действующих армий в программе «Слушай, фронт!». По-видимому, эти передачи дополнительно стимулировали появление других подобных повествований. Около двух десятков рассказов о новых похождениях Швейка было напечатано в 1941-43 гг. в газете Юго-Западного фронта «Боевой удар». Осенью 1941 г. в газете «На защиту Ленинграда» появились рассказы о Швейке профессионального писателя Л. А. Раковского. В течение трех лет, с сентября 1941 по 1944г. включительно, в газете Западного фронта «Красноармейская правда» М. Р. Слободской регулярно публиковал главы повести «Новые похождения Швейка» (всего было около 90 глав). Пресс-бюро агитации и пропаганды Главпура Красной Армии, начиная с сентября 1942 г., издавало повесть по главам и рассылало их для перепечатки во фронтовых, окружных и армейских газетах. Шесть раз сериал Слободского выходил также отдельными книжными изданиями. Новый образ Швейка был растиражирован в огромных количествах. (Не следует, естественно, преувеличивать художественной ценности таких рассказов. При всем том, если говорить о сочинениях юмористического плана, после Василия Теркина образ Швейка во время войны был едва ли не самым популярным среди солдатской массы.) Известный кинорежиссер Сергей Юткевич в 1942 г. снял фильм о Швейке. Под названием «Двадцать лет спустя» тиражом более 4000 экземпляров в Москве были выпущены два сборника рассказов о новых похождениях Швейка, написанных на чешском языке чешскими журналистами, оказавшимися в военные годы в Москве4. Радиостанция «За национальное освобождение», действовавшая на территории СССР, передавала эти рассказы на Чехословакию. Авторы в сборниках не указаны, но среди них, вероятно, был и Властимил Борек (1886-1952), некогда приятель Гашека, с которым он дружил еще перед Первой мировой войной. (За участие в антимилитаристском движении Борек в 1910 г. был даже арестован, а Гашека в связи с этим подвергли допросу.) Во время Второй мировой Борек был секретарем газеты «Ческословенске листы» (в ее библиотечке и вышли оба сборника), а также сотрудником московского радио, вещавшего на Чехословакию. (Единственный сын Борека погиб на фронте.)
Новый этап в судьбе литературного наследия Гашека и в осмыслении его личности и творчества наступил после 1944г. Семилетний запрет на его сочинения сменился в Чехословакии нарастающим подъемом интереса к нему. Благоприятно для этого складывались и общественно-политические обстоятельства. В довоенные годы, все, что связывало чешского писателя с Советской Россией и службой в Красной Армии, часто рассматривалось (по меньшей мере в официальных и правых политических кругах) как своего рода проступок и грехопадение. После освобождения страны от гитлеровцев Красной Армией эти же обстоятельства воспринимались уже с прямо противоположным знаком или вызывали хотя бы любопытство. О популярности Гашека в послевоенной Чехословакии можно судить по тому, что между 1945 и 1983 (столетие со дня рождения) годами его роман о Швейке издавался там около сорока раз, практически ежегодно. В 1954-1975 гг. чешские читатели получили в свое распоряжение собрание его сочинений (в 16-ти томах), несравненно более полное, чем прежнее, и подготовленное на высоком профессиональном уровне. (Роман «Похождения бравого солдата Швейка» не вошел в собрание сочинений, так как еще раньше, в 1955 г., отдельно был издан с соблюдением научных критериев.) Главная заслуга в появлении этого издания принадлежала трем ценителям творчества писателя - Здене Анчику, Радко Пытлику и Милану Янковичу, основавшим в Чехии и Общество Ярослава Гашека. Появилось и несколько книг о нем названных и других авторов (Я. Кржижека, 3. Горжени, П. Блажичка, И. Гаека) и многочисленные статьи, в том числе 3. Матгаузера, JI. Мергаута. Была проделана большая библиографическая работа. Во время пражской спартакиады 1955 г. был заново открыт давно уже бездействовавший трактир «У чаши», превращенный теперь в своего рода туристическую достопримечательность, хранящую память о Гашеке и его герое. Большой популярностью он пользовался у иностранных туристов. Начиная с 1959 г. в Липнице, где Гашек провел последние полтора года своей жизни и написал большую часть своего знаменитого романа, стали регулярно проводиться фестивали юмора и сатиры под названием «Гашековская Липнице», также с широким участием общественности и привлечением туристов, в том числе зарубежных. В 1983 г. шумно было отмечено столетие со дня рождения Гашека. Состоялась большая международная научная конференция.
Но официальное покровительство имело и свои негативные последствия, в виде, например, возникавших иногда (и в Чехословакии и в Советском Союзе) соблазнов к подгонке «портрета» писателя под представление о безупречном, идеальном коммунисте: «агитатор, боец, интернационалист». Об этом нам еще предстоит говорить. Нельзя, однако, и недооценивать очень многого полезного, что было сделано.
В послевоенные годы сочинения Гашека по-прежнему пользовались большим успехом и в Советском Союзе. Здесь он нашел читательскую аудиторию, значительно превосходящую по численности круг его читателей в самой Чехословакии. Несколько раз издавались собрания его сочинений - в 4-х, в 5-ти и самое обширное - в 6-ти томах. По количеству изданий в СССР Гашек вообще занимает первое место среди чешских писателей. Общий тираж его книжных изданий к 1990 г. превысил 16 млн. экземпляров. Известен случай, когда роман «Похождения бравого солдата Швейка» был выпущен на русском языке тиражом ровно в миллион экземпляров, и все равно книга мгновенно разошлась. (Заслуживает быть упомянутым и последнее издание романа о Швейке в серии «Золотой фонд мировой классики». ACT. М., 2003 г. Гашек оказался единственным чешским писателем, представленным в этой серии.) Сотая годовщина со дня рождения Гашека отмечалась в Москве в 1983 г. большой трехдневной программой, включавшей научную конференцию в Институте славяноведения и балканистики АН СССР, выставку коллекции Матко, юбилейный вечер в Колонном зале Дома Союзов. Комитет по проведению юбилея возглавил С.В. Михалков. Юбилейные мероприятия были проведены и в других городах. На юбилее присутствовала группа чехословацких литераторов в составе девяти человек, посетивших также памятные места, связанные с Гашеком, - в Уфе, Иркутске, на Байкале. Еще значительно раньше, в 1962 г. в России возникло Общество друзей Ярослава Гашека, объединяющее ценителей таланта чешского писателя. (Его первым председателем был лучший русский переводчик знаменитого романа, профессор П. Г. Богатырев, позднее - кандидат филологических наук С. И. Востокова.) Некоторые российские и украинские почитатели Гашека настолько увлеклись им, что внимание к этому писателю сделалось для них своего рода пожизненным хобби. Особенно много самых разнообразных материалов о Гашеке, включая газеты военных лет с текстами рассказов о новых похождениях Швейка, было собрано московским инженером Петром Миновичем Матко (1914-1994), создавшим своего рода «домашний» музей чешского писателя (в настоящее время коллекция Матко хранится во Всероссийской государственной библиотеке иностранной литературы). Украинский поклонник Гашека И. М. Лозиньский совершил даже путешествие по Галиции, повторив маршрут героя Гашека, и, между прочим, подтвердил точность географических и топонимических реалий в романе (было найдено даже озерко близ Фелыптина, на берегу которого Швейк переодевался в форму беглого русского военнопленного, благодаря чему попал в австрийский плен). Ряд важных документов был обнаружен Н. П. Еланским, С. А. Антоновым, в Сибири - Б. С. Санжиевым. В российских архивах работали и чешские исследователи - Ярослав Кржижек, автор уже упоминавшейся замечательной книги «Ярослав Гашек в революционной России»5, написанной с использованием большого количества архивных документов, 3. Штястный, издавший очерковую книжку «Сражающийся Ярослав Гашек» (Уфа, 1962). В свою очередь к чешским архивам обращались российские исследователи. В частности, автору настоящей статьи удалось обнаружить в чешских архивах пенсионное дело пражского ремесленника Йозефа Швейка (1890-1965), послужившего исходным прототипом героя Гашека, и воссоздать его биографию, включая историю пребывания и встреч с писателем в России6.
В течение нескольких десятилетий усилиями чешских и российских авторов практически было заполнено большое белое пятно, каким оставалась раньше история службы Гашека в Красной Армии. Гораздо сложнее обстоит дело с первыми двумя годами пребывания его в России. Здесь пишущие о нем наталкивались на непреодолимые политические табу. Лишь в общей форме о тогдашнем несогласииего с большевиками говорится в монографических работах Н. П. Еланского, Р. Пытлика и др. Составители чешского собрания сочинений Гашека (претендовавшего на полноту охвата всего корпуса выявленных к тому времени его произведений) так и не смогли напечатать целый ряд его выступлений в журнале «Чехослован» 1916-1917 г. (статей, фельетонов, стихотворений), посвященных насущным и злободневным тогда политическим темам. (Гашек в те годы не раз заявлял, например, о финансовых связях Ленина с германским генеральным штабом - см. ниже.) Вместо текстов в примечаниях к тому был помещен лишь перечень не вошедших в него материалов (единственный случай на все шестнадцать томов). О причинах хранилось красноречивое молчание7.
Коснемся в нескольких словах и периода после падения коммунистического режима в Чехословакии, т. е. после «бархатной революции», прошедшей под лозунгами демократии и свободы, в том числе свободы мысли и слова, гласности. Казалось, наконец-то установится уравновешенное и объективное отношение и к Гашеку - без утаек чего бы то ни было в его биографии, взглядах и творчестве и без пристрастий и нетерпимости к разным тенденциям, проявившимся в его общественно-политических позициях и сочинениях. Однако в действительности произошло нечто обратное. Ему снова припомнили службу в Красной Армии и увлеченность идеей социализма. В официальных кругах и общественном мнении едва ли не возобладало снова укоризненное отношение к самой его фигуре. Вокруг него вновь сложилась чуть ли не атмосфера неприязни и запрета. Сократились издания его произведений. По сути сошли на нет фестивали юмора и сатиры. Прекратились даже слухи о возможности создания музея Гашека в Праге (одно время обсуждался, в частности, вопрос о размещении такого музея в бывшем ресторане «Монмартр», где Гашек некогда выступал с кабаретными представлениями). Так и не был установлен в Праге памятник писателю, скульптура которого была выполнена еще около четвертивека тому назад одним из лучших чешских скульпторов Йозефом Малейовским (автору этих строк некогда довелось побывать в его ателье исвоими глазами видеть это изваяние). После «бархатной революции» приматор Праги Ярослав Коржан распорядился убрать камень с Ольшанской площади, где ранее состоялась закладка памятника Гашеку, а скульптура, уже отлитая в бронзе, была распилена на четыре части.
Правда, в последнее время ситуация стала существенно меняться к лучшему, чему в немалой степени способствует и активность внука писателя Рихарда Гашека8. Сейчас он возглавляет и Общество Гашека в Чехии. Несколько лет тому назад он рискнул на собственные средства создать в Липнице и нечто вроде музейно-туристического центра с гостиницей, посвященного его знаменитому деду. В 2003 г. здесь состоялась конференция, приуроченная к 120-й годовщине со дня рождения Гашека, с участием и нескольких гостей из-за рубежа. Знаменательно, что конференцию посетил председатель сената парламента Чешской республики Петр Питгарт. Письменное приветствие прислал министр культуры П. Достал. Материалы конференции были изданы отдельной книгой под названием «Гашек и Швейк. Юмор тысячелетия»9.
В октябре 2005 г. в Праге наконец был поставлен и памятник Гашеку, созданный Карелом Непрашем и окончательно завершенный его дочерью Каролиной после смерти отца. Местом для памятника избран район Праги Жижков, где Гашек одно время проживал и начинал работу над романом о Швейке. Непраш исходил из того, что памятник великому комику требует художественного решения, также не лишенного озорного и провоцирующего юмора. Была создана конная скульптура, скомбинированная с четырехгранным вертикальным брусом, напоминающим трактирную стойку, который и служит пьедесталом для бюста Гашека, взирающего на зрителей. В некоторых газетных откликах встречаются утверждения, что памятник, расположенный в том же районе, что и монументальная конная скульптура Яна Жижки, будет неизменно давать повод для серьезных и юмористических раздумий о двух знаковых феноменах чешской истории и культуры. Чехи с их неповторимым национальным юмором, порождением которого явилось и собственное творчество Гашека, остались верны себе и в увековечении его памяти.
Все сказанное означает, видимо, что колебания в оценках Гашека и метания из одной крайности в другую постепенно будут затухать, а отношение к нему станет более спокойным и объективным и «уляжется» в более широкое и доброжелательное русло. Как бы то ни было, ощущается потребность в дальнейших исследованиях его жизни и творчества писателя и главное недостаточно проясненных «участков» его биографии, взглядов, их динамики и т. д. К их числу относится и начальный период (1915-1917гг.) его пребывания в России, некоторые особенности которого и освещаются ниже.

 

 

Примечания

1. Novák A. Dějiny české literatury. Praha, 1933. S. 151-152.

2. Hitler upálí Švejka// České slovo-Večemí 15, 1933. Č. 98. 27. IV. S. 1; š Jaroslav Hašek na hakenkrajclerském indexu// Právo lidu. 1933. Č. 100, 28. IV. S. 7; Zítra vzplanou hranice. Upálení Jar. Haška, Karla Vaňka a Ivana Olbrachta // České slovo - Večerní. 1933. Č. 107. 9. V. S. 1.
3. Goering o Švejkovi//Národní střed. 1933. Č. 215. 13. IX. S. 3 (Цит. no: Bibliografie Jaroslava Haška. Praha, 1983. S. 117.)
4. Dobrý voják Švejk po dvaceti letech. Část první. Vydavatelství cizojazyčné literatury. М., 1944. 92 с.; Dobrý voják Švejk po dvaceti letech. Část druhá. Vydavatelství cizojazyčné literatury. М., 1944. 104 с.
5. Křížek J. Jaroslav Hašek v revolučním Rusku. Praha, 1957.
6. См. подробнее: Никольский С. В. История образа Швейка. Новое о Ярославе Гашеке и его герое. М.: Индрик, 1997.
7. См.: Hašek J. Spisy. Sv. 13-14. Praha, 1973. S. 400. Дальше отсылки к Собранию сочинений Гашека делаются в тексте. Роман «Похождения бравого солдата Швейка» цитируется по изданию: Hašek J. Osudy dobrého vojáka Švejka za světové války. Praha, 1955.
8. История имени внука восходит еще к годам молодости Ярослава Гашека и Ярмилы, которая часто называла его за широту натуры Ричардом Львиное Сердце. Это имя они дали и своему сыну, от которого его унаследовал впоследствии и внук писателя, ныне здравствующий Рихард Гашек (кстати и внешне очень похожий на своего деда).
9. Hašek a Švejk. Humor tisíciletí: Mezinárodní konference. 2003. 114 s.