Глава X
Организация комсомола в Самаре. Митинг в „Триумфе“. Первый клуб Коммунистического Союза Молодежи. О дружбе и товариществе.
В октябре 1918 года губкам партии решил создать в Самаре Союз рабочей молодежи. Эту задачу возложили на инициативную группу молодежи, которую возглавил Костя Левитин. Примерно в это же время к председателю Реввоенсовета 4-й армии Г. Д. Линдову приехала из Москвы его семья. Старшая дочь Линдова — Цецилия привезла с собой Устав комсомола. Созданный нами в половине октября 1918 года Союз рабочей молодежи III Интернационала уже через две недели был переименован в Российский Коммунистический Союз Молодежи — РКСМ.
В Союз рабочей молодежи III Интернационала вошли лишь те, кто состоял раньше в Агитаторской группе и к тому времени был членом партии: К. Громов, С. Андреев, Е. Шнейдер, Л. Поливник, А. Булушев, Григорий и Николай Матякины, Борис и Николай Кулаковы, И. Галкин и более молодые А. Кондратьева, 3. Шверник, Ц. Линдова, Б. Андреев, Е. Булушев, Б. Галкин. Этого, конечно, было недостаточно. Чтобы наш союз стал массовой организацией, было решено провести митинг молодежи. Для привлечения большой аудитории мы договорились о выступлении на митинге Куйбышева и Линдова. Мы были уверены, что имена этих ораторов обеспечат явку молодежи.
В. В. Куйбышев пользовался в Самаре большой популярностью. Г. Д. Линдова мы узнали только после разгрома белочехов и освобождения Самары. Как председатель Реввоенсовета 4-й армии он часто выступал на собраниях и митингах с докладами о положении на фронтах гражданской войны, о международном положении и на другие темы. Такого блестящего оратора, как он, в Самаре еще не было.
Гавриил Давыдович Линдов (Лейтейзен). В форме военврача во время первой мировой войны
Обычно перед выступлением Линдова на сцене вывешивалась карта. С длинной указкой в руке, он спокойно, размеренным шагом ходил вдоль сцены, изредка останавливаясь у карты, показывая то место, о котором шла речь. Слушателей захватывал его проникновенный голос. Он никогда не повышал его, но владел им прекрасно. Речь, которую он произнес тогда на митинге, многие из нас помнят и сейчас, через пятьдесят лет.
Имена двух главных ораторов аршинными буквами были напечатаны на воззваниях и объявлениях, расклеенных нами по всему городу. Мы спокойно ожидали назначенного дня, опасаясь лишь, что помещение кинотеатра «Триумф» не сможет вместить всех желающих. Наконец наступило 8 декабря. К нашему величайшему конфузу, зал кинотеатра был далеко не полон.
Наша группа явно просчиталась, приняв свою политическую активность за общее явление среди молодежи, и не учла, что мы уже давно находились под влиянием старых большевиков и получили закалку в огне суровой борьбы. Самарская молодежь нашего возраста в массе своей была еще далека от активной политической жизни. Не учли организаторы митинга и того, что рабочая молодежь с окраин может не прийти, а в центре заводов не было.
Мы были обескуражены. Нам казалось неудобным просить выступить Линдова и Куйбышева перед далеко не полным залом. Но, к нашей радости, их не смутили наши просчеты.
— Не беда, — заметил Г. Д. Линдов. — Еще Щедрин сказал: «Лучше маленькая рыбка, чем большой таракан». С ним согласился и В. В. Куйбышев. Митинг начался. Помещение кинотеатра постепенно заполняла молодежь, и к концу митинга в театре не было свободных мест. Митинг прошел успешно.
В. В. Куйбышев приветствовал собравшихся от имени губкома партии. Он выразил уверенность, что рабочая молодежь Самары придет на смену старым большевикам и с честью понесет славное знамя Коммунистической партии вперед, к окончательной победе коммунизма. От имени большевистской партии он обещал оказывать помощь и твердую поддержку молодежи. Вслед за ним выступил Г. Д. Линдов. Его речь, как и всегда, была вдохновенной и блестящей. Заканчивая свое выступление, он сравнил путь Коммунистической партии с экспрессом, несущимся с огромной скоростью вперед, к окончательной победе мировой социалистической революции.
— Опасен путь этого паровоза, тверда должна быть рука у машиниста. Долгие годы среди бурь и непогоды должен нестись этот экспресс вперед, пока локомотив его своим призывным гулом не разбудит спящее в оковах капитализма и империализма человечество. Долгие годы должен стоять твердо на своем посту машинист и выносить все испытания этого стремительного бега вперед.
Нам необходимо расчистить путь паровоза — путь революции. Нам необходимо сделать все, чтобы сталь рельсов была тверда, чтобы шпалы пути были крепки, но больше всего нам необходимо, чтобы у машиниста этого паровоза революции была надежная смена.
А смена партии — это вы, рабочая молодежь, рождающийся Коммунистический Союз Молодежи.
Бурной овацией ответили собравшиеся на этот призыв. Надо оказать, что никто из нас не решался выступить после Куйбышева и Линдова. И вдруг откуда-то из задних рядов попросили слова. На трибуну поднялся юноша лет 15 и неожиданно для всех произнес вдохновенную речь-клятву, в которой обещал высоко держать священное знамя Коммунистической партии. «Мы обещаем, — сказал он в ответ на слова Г. Д. Линдова, — вырастить из наших рядов надежную смену машинистов, способных довести локомотив революции к заветной цели, к коммунизму».
Мы недоуменно переглядывались. Никто из нас не знал и не видел его до сих пор. Говорил он связно и с большим подъемом.
«Кто такой?» — спрашивали мы друг друга. Это был Петр Белов. Он пришел на митинг по объявлению.
Его выступление придало смелости остальным товарищам. Один за другим взбирались они на сцену и давали клятву быть верными и стойкими в борьбе за дело Коммунистической партии.
Сразу же после митинга открыли запись желающих вступить в комсомол. Сначала записалось не так мно- го. Но с этого дня наша организация стала быстро расти. В эти дни в комсомол вступили: Петр Белов, Модест и Константин Мартыновы, Владимир и Николай Филипповы, В. Власов, Маруся Судзиловская, Пискунов, К. Ивлев, Сергей и Евгений Ильины, Григорий Завельский, Б. Блюмберг, Николай и Галя Серегины, Л. Эдельсон, Миша Самарин, Петр Попов, Павел Кузьмин, Саша Лгунов, Маруся Линдова — всего, примерно, человек 50.
Молодежь занимала почти целый день клуб большевиков. Остро встал вопрос об отдельном помещении. Оно вскоре было предоставлено нам на той же Советской улице, в доме 87.
Помещение для клуба, бывший купеческий особняк, надо было оборудовать и обставить. Раздобыть столы и стулья не так легко: средств у нас не было, да и продажа мебели тогда прекратилась. Немного канцелярских столов и стульев нам дали из бывших учреждений, часть мебели выделили из реквизированного имущества бежавшей с белыми буржуазии. Особенно роскошным был буфет. Он занимал почти всю стену большой комнаты.
Веселой гурьбой отправлялись мы по указанному адресу и часто через весь город тащили на себе столы, стулья и прочие вещи в свой клуб. Расстановкой мебели занимались девушки. У них это лучше получалось. Наиболее деятельное участие в оборудовании клуба принимали Настя Кондратьева, Зина Шверник, Лиза Булушева, Лида Эдельсон, Галя Серегина.
Когда все расставили по местам, выяснилось, что у нас не хватает стульев. На общих собраниях большинство присутствующих вынуждено было стоять или, пользуясь простотой нравов, садиться на пол. Кто-то из ребят подал мысль, что не худо было бы раздобыть большой ковер и расстилать его на полу, как это делалось в клубе коммунистов. Ковер мы «позаимствовали» в клубе коммунистов, но до торжественного открытия нашего клуба его (Спрятали в библиотеке. Оставаясь по старой привычке ночевать в клубе, мы проспали на этом ковре не одну ночь. Однако воспользоваться им нам не пришлось. М. Бешенковская обнаружила пропажу, и ковер на плечах нескольких ребят был возвращен. Маруся вею жизнь не могла забыть этой истории и, когда мы встретились с ней через 40 лет, она все еще называла нас «анархистами».
Нам повезло о литературой. Костя Громов, Женя Шнейдер и Леня Поливник входили в комиссию по изъятию из квартир бежавшей с белыми буржуазии культурных ценностей. Пополняя фонды городских библиотек, ребята не забывали и о нашей вновь организуемой библиотеке, и надо отдать им должное: делали они это с большим вкусом. Мы получили полные собрания сочинений всех особенно любимых юношеством писателей-классиков русской и мировой литературы.
Из этого же имущества нам было дано пианино. Среди нас играющих на инструменте не оказалось. Впрочем, оно не стояло без дела. С утра до вечера ребята, сменяя друг друга, выстукивали на нем одним пальцем «чижика» и «собачий» вальс.
Руководителем библиотеки была младшая дочь Линдова — Маруся. Одна она справиться с переписью, каталогом и расстановкой книг не могла, поэтому была образована библиотечная секция, в которой охотно принимали участие почти все грамотные ребята. Активней всех работали Е. Булушева, Л. Эдельсон и я. Правда, моя помощь ограничивалась тем, что я расставлял книги по полкам, потому что недостаточно грамотно писал. Я набросился на книги и глотал их не переводя дыхания.
В Самаре была, кажется, одна-единственная библиотека для юношества, находилась она где-то в Молоканском саду, за 3—4 километра от города. Мы редко ходили туда, да и книжный фонд ее был очень беден.
Обыкновенно, прежде чем взяться за чтение неизвестного мне писателя, я обращался к кому-нибудь из ребят с вопросом: «Что, Вальтер Скотт хороший писатель?»
— Замечательный, я всего его прочитал, — чаще всего отвечали они. Не знаю, были ли эти ответы правдивыми, но я принимал их на веру и стремился прочесть все его сочинения.
Клуб превращался в наш родной дом. Мы реже и реже бывали в клубе коммунистов и вскоре почти совсем избавили М. Бешенковскую от нашей шумной ватаги. Туда мы ходили теперь только на партийные собрания, на которые, кстати сказать, пускали не только партийную молодежь, но и всех комсомольцев. Такое отношение к молодежи имело огромное воспитательное значение и превращало комсомольцев в еще более стойкую опору партии.
Каждый день у нас появлялись новые и новые люди. В клубе организовывались различные секции. Наиболее интенсивно работала шахматная секция. Там собрались хорошие, умные и веселые ребята. Шахматной горячкой они заразили почти всех. Не умевшие играть лихорадочно учились. Володя Власов, например, быстро достиг больших успехов. Он, играя, всегда держал на коленях раскрытый учебник шахматной игры.
Я тоже часто посещал эту комнату. Здесь находились мои закадычные друзья, все они неплохо играли в шахматы, я же принадлежал к начинающим, но, увы, не подающим больших надежд. Часто наблюдая за игрой других, особенно «короля» шахматной секции Берки Блюмберга, я постепенно научился немного разбираться в шахматной премудрости. Блюмберг был бесспорным чемпионом среди наших шахматистов. С достойным противником он иногда играл «слепую» партию. Делалось это так: противники отходили в разные углы комнаты и, не глядя на доску, объявляли свои ходы, а мы в это время передвигали фигуры. Но партнеров для такой игры у него было мало. Тогда играли полуслепую партию. Противник садился за доску и объявлял свои ходы вслух, Блюмберг, отвернувшись и глядя в окно, отвечал на них.
Берка Блюмберг был замечательный парень — скромный, застенчивый. Он краснел, как девочка, если в его присутствии кто-нибудь начинал легкомысленный разговор или произносил какое-нибудь грубое слово. По свойственной некоторым ребятам дурной манере, они, нащупав «слабое» место, именно на этом разыгрывали Блюмберга, нарочно заводя при нем такие разговоры. Однако вывести его из себя было так же невозможно, как и добродушнейшего из всех Володю Филиппова. Берка только краснел и смущенно улыбался. Был он года на два старше нас. Ему, наверное, было лет 17, а может быть и 18. Легкий пушок украшал не только его верхнюю губу, но и подбородок.
Он готов был поделиться не только своими знаниями, но и отдать нуждающемуся последнюю рубаху. Жил он скромно, одевался опрятно, но очень бедно, существуя, очевидно, за счет уроков, которые давал. Не знаю точно, что с ним стало впоследствии, наши ребята слышали, что он погиб в бою при подавлении банд Антонова.
Хорошо работала и драматическая секция. Ее организатором, основным актером и режиссером был Борис Андреев. Позже активными помощниками у него стали Лида Колесникова, Лида Жарова и Валя Став- цева. Обе Лиды помимо незаурядных артистических способностей обладали хорошими голосами и прекрасно исполняли романсы и песни.
Лида Колесникова пришла к нам необычным путем. Она была «обломком старого мира». Ее отец — по внешности типичный кулак — разбогател во время войны. В те годы некоторые такие семьи внезапно распадались. Так случилось и с семьей Лиды, в 15 лет она осталась одна. Куда ей было податься?
Лида Колесникова, ныне заслуженная артистка РСФСР
В это время недалеко от их бывшего дома обосновался 2-й райком комсомола. Многих ребят и девчат — комсомольцев Лида знала с детства, училась и росла вместе с ними. Она потянулась к ним. С каждым днем ей вее больше и больше нравилась кипучая, боевая жизнь комсомольцев. Лида ходила на субботники разгружать баржи с дровами, обходила дома и собирала теплые вещи для Красной Армии и сухари для голодающих детей Питера и Москвы, мыла полы в клубе, аккуратно посещала все собрания, словом, не состоя в комсомоле, делала все, что делали комсомольцы. Но ребята и девчата относились к ней настороженно. Особенно неприязненно настроена была к Лиде Лиза Булушева. Однажды после собрания, во время исполнения «Интернационала», Лида своим сильным и звонким голосом, заглушая ребят, пела :
Лишь мы, работники всемирной,
Великой армии труда,
Владеть землей имеем право,
А паразиты — никогда!
Лиза, не выдержав, подбежала ко мне и, вся красная от гнева, закричала:
— Как она смеет петь! Какой она работник армии труда. Она — настоящий паразит. Ты же знаешь! Почему разрешаешь ей петь?
Конечно, знал. Ведь я жил в одном доме с Колесниковыми и знал Лиду еще босоногой девчонкой, игравшей с нами во дворе. До революции ее отец, когда наступала пора сбора ягод, усаживал ребят со всего двора на телегу и увозил в сад. Делал это он не из любви к детям. Мы собирали ягоды, и это ему было выгоднее, чем нанимать рабочих. Денег нам не платили.
Когда Лида бывала с нами в саду, она уводила нас подальше и там вместе с нами уплетала ягоды за обе щеки, не заботясь о наполнении деревянных лотков.
Все это было в прошлом... В комсомол она стала ходить уже тогда, когда я работал в горкоме, редко бывал дома и сейчас видел ее здесь впервые. Во время исполнения «Интернационала» она стояла рядом со мной и, когда подбежала Лиза, ее звонкий высокий голос вдруг осекся. Она не расплакалась и не убежала, а стояла и как бы ожидала нового удара. А Лиза все не унималась. Гнев ее был понятен. Я постарался успокоить ее, обещав разобраться. И мы действительно разобрались. В чем могла быть виновата пятнадцатилетняя девочка, искренне, всей душой стремившаяся к нам? Нет, мы не оттолкнули Лиду, а приняли в комсомол и привлекли к активной работе. И не ошиблись.1
Драматическая секция ставила пьесы в нашем клубе, выезжала со спектаклями в окрестные села, где постановки драмкружка имели колоссальный успех. В этих селах до их; приезда никаких культурных развлечений не устраивали, поэтому на спектакли приходила не только молодежь, но почти все жители деревни.
Очень трудно было с репертуаром. Современных пьес не было, выбирали наиболее подходящие из старых. Обычно перед началом спектакля выступал кто-нибудь из наших ораторов с небольшой пламенной речью. В ряде сел после выступления драмкружка проводили собрания молодежи и создавали ячейки комсомола.
Конечно, больше всего запомнились вечера, которые устраивала драматическая секция в нашем клубе. Среди ребят оказалось немало талантливых.
Нас было тогда еще мало, не больше 90 человек. Мы крепко сдружились между собой.
Чувство дружбы и товарищества! Как оно помогало жить и бороться. Кто из нас с детства не помнит вдохновенных слов о товариществе из повести Гоголя «Тарас Бульба»: «Нет уз святее товарищества. Отец любит свое дитя, мать любит свое дитя, дитя любит отца и мать; но это не то, братцы, любит и зверь свое дитя. Но породниться родством по душе, а не по крови может один только человек. Бывали и в других землях товарищи, но таких, как в Русской Земле, не было таких товарищей».
Крепко сдружились мы в комсомоле, прочно связали нас узы товарищества, рожденные в то суровое время. Среди нас были русские, немцы, евреи, латыши, армяне, грузины, мадьяры, венгры, но национальность того или иного товарища не играла никакой роли в наших отношениях.
На дружбу не влияло и то, что некоторые из нас имели чуть не среднее образование, а другие почти никакого. У нас было много общих интересов в жизни и в борьбе. Это сплачивало. Во всяком случае, никто не кичился своей образованностью. А у кого были знания, тот стремился всегда поделиться ими, помочь товарищу.
А какие подлинно товарищеские отношения были между юношами и девушками в комсомоле! Никто не только не позволял вести себя грубо с девушками, но и мыслей таких не было. Мы, мальчишки, даже стеснялись ухаживать за ними. Нам казалось это нарушением дружеских и товарищеских отношений, прочно сложившихся в общей работе и борьбе.
А как мы стояли друг за друга! Наши стычки с ДУЮ (Домом учащегося юношества) не всегда кончались мирно.
Когда не в меру горячие наши противники, не имея более убедительных аргументов, пускали в ход кулаки, то обрушивались на них все комсомольцы, а иногда даже и комсомолки.
Разве можно представить себе, что кто-нибудь из нас, попав в беду, оказался одиноким, покинутым? Нет, мы своих друзей-комсомольцев в обиду не давали, стояли стеной. Все за одного — один за всех — такова была наша мораль, родившаяся в острой повседневной борьбе с классовыми врагами. Мы пронесли эту дружбу и товарищество через десятки лет, через суровые испытания, выпавшие на долю нашего поколения.
Примечания
1. Сейчас Л. А. Колесникова — заслуженная артистка РСФСР. За работу в осажденном Ленинграде во время Великой Отечественной войны она награждена орденом Красной Звезды.
