Приключение с цилиндром

В десятом часу страхового чиновника пана Гвоздичку одолела жажда. В этом, разумеется, нет ничего предосудительного, и особых трудностей для удовлетворения подобного желания тоже не бывает. Следует лишь отправиться в трактир и там напиться или перепиться, смотря по обстоятельствам. Если же у вас мало денег и много работы, можете послать за пивом кого-нибудь из домашних. Это простейший выход. Можете также сами спуститься в пивную и даже должны будете это сделать, если вы холосты, как пан Гвоздичка, который, дожив до сорока двух лет, ни разу не влюбился или, точнее, выражаясь словами его несостоявшихся невест, ни разу не вступил в брак, поскольку у него «неприлично потели ноги».
Короче говоря, в десятом часу Гвоздичка находился в сложной ситуации. С одной стороны, срочная работа — заполнение страховых полисов на живых и мертвых. С другой — кувшинчик для пива в руках, а в душе, сиречь в известных извилинах мозга, — сознание неисполненного служебного долга. А с третьей — он искал шляпу. Шляпа куда-то запропастилась, и тут возникла новая дилемма: или продолжать поиски шляпы — тогда швейцариха запрет двери и это дело обойдется ему в десять крейцеров чаевых (он строил из себя барина и не имел своего ключа), — или надеть цилиндр и в нем спуститься за пивом, что даст экономию в десять крейцеров, которые разумнее ассигновать на пиво.
Вывод был так ясен, что Гвоздичка не мешкая схватил цилиндр и вышел на лестницу. Путь лежал в распивочную, что находилась на другой стороне улицы.
На улице бушевал ветер. Это был бора, — правда, так сказать, в сокращенном, «Виноградском» издании, но весьма солидный для этого района, если учесть, что от Далмации до нас столько и столько-то сот километров.
Пан Гвоздичка сунул кувшинчик под мышку и обеими руками ухватился за цилиндр. С героическим видом он перебрался через Милешовскую улицу и вошел в пивную.
— Отличный цилиндр, отличный! — приветствовал его буфетчик. — Сколько вам, любезнейший?
— Нацедите литр, да поскорее. На улице — ветер, и швейцариха скоро запрет двери.
— Ай да ветерок! Красота! — заметил буфетчик, цедя пиво. — И в этакую непогоду ваша милость изволили надеть цилиндрик. Ха, ха!
— Уже унесло шесть котелков, — изрек чей-то мрачный голос.
На двери обрушилась буря.
— Коли там этакая мразь, — сказал буфетчик, сдувая пену с пива, — обождали бы, сударь, вы в одном сюртуке; глядишь, оно скоро и стихнет.
— Стихнет, как же, так и жди! — отозвался пессимист позади. — Закрутит тебя да хлоп — носом в грязь.
Не слушая этих мрачных прогнозов, пан Гвоздичка вышел на улицу.
Одной рукой он обнимал кувшинчик с пивом, другой придерживал цилиндр.
Ветер неистовствовал. Он набросился на цилиндр. Порыв, за ним другой, третий...
Пан Гвоздичка чувствовал, как цилиндр рвется у него из пальцев.
Ужасное положение!
Вихрь налетел снова — и цилиндр Гвоздички вознесся в воздух, завертелся и покатился по мостовой. Невзирая на грязь, пан Гвоздичка вприпрыжку понесся за ним. Цилиндр завернул за угол. Гвоздичка — тоже. Цилиндр очутился на площади короля Иржи из Подебрад, потом ветер погнал его дальше, в темень городских садов.
Пан Гвоздичка с кувшинчиком и цилиндр без пана Гвоздички исчезли в кромешной тьме среди кустов, глины и грязных тропинок. Цилиндр прокатился по саду, а Гвоздичка на углу Водонапорной улицы грохнулся наземь, запнувшись о чью-то трость.
Трость разлетелась в щепы; а при падении пана Гвоздички разбился и кувшинчик, в котором, впрочем, после такой гонки пива оставалось едва ли на крейцер.
Пан Гвоздичка живо вскочил на ноги и, преследуемый проклятьями владельца трости, помчался дальше. Он инстинктивно чувствовал, что цилиндр понесло к водокачке. На улицах не было ни души.
Да! Цилиндр скакал к водокачке. Гвоздичка увидел катящийся черный предмет. Ура! Только подбавить прыти.
Пан Гвоздичка бежал, но цилиндр мчался. Пан Гвоздичка помчался, но цилиндр полетел как стрела.
В этот момент из-за угла вынырнул трамвай. Цилиндр вкатился под раму, а пан Гвоздичка, недолго думая, вскочил в вагон и ухватился за сигнальный звонок.
— Помогите! Он под колесами! — закричал он и выскочил из вагона.
Вожатый затормозил. Пассажиры повскакали с мест, а некоторые даже перекрестились: «Боже милосердный, опять несчастье!»
Кондуктор нервничал и выпускал самых любопытных. Вожатый почел за благо дать задний ход.
— Ради бога! Вы его совсем растерзаете, — взмолился пан Гвоздичка.
— Вы слышите: «его»! Это мужчина! Наверное, мальчик, — рассуждали в вагоне. — Если бы девочка, он бы кричал «её». — И народ поспешил принять участие в спасательных работах.
Пан Гвоздичка стоял перед вагоном, осыпаемый вопросами.
Он был смущен и огорошен и твердил одно и то же:
— Я и обернуться не успел... Трах — и он уж под трамваем. Ах, не надо было брать его с собою, это с моей стороны неразумно... Пошел за пивом и взял его...
— Крика слышно не было, — рассудительно заметил кто-то из окружающих.
— Поднимите вагон!— требовал другой пассажир, потрясенный несчастьем.
— У меня слабый желудок, — со всей серьезностью признался какой-то прилично одетый субъект, — однажды я уже видел такую картину и больше не хочу.
— Ах, какая неприятность! — твердил Гвоздичка, подавленный и бледный от усталости.
— Неприятность! Это ужасное несчастье, а не неприятность, — накинулся на него какой-то человек. — Как вам не стыдно, скотина вы этакая!
Кондуктор вглядывался во тьму под вагоном, боясь зажечь спичку и увидеть потоки крови.
— Не отзывается! — констатировал он среди общего молчания.
Вожатый тем временем собирал свидетелей в пользу того, что он звонил изо всех сил и погибший сам виноват в несчастье.
Несколько человек подтвердили это, а остальные принялись возмущаться отсутствием на вагоне предохранительных сеток. Кто-то требовал скорую помощь.
— Ведь я не виновен, скажите, — обратился к Гвоздичке вожатый. — От этого зависит судьба моей семьи. Одиннадцать человек детей... — добавил он тихо, и слезы навернулись у него на глаза. — Он протянул Гвоздичке руку. Страховой чиновник стиснул ее и пробормотал:
— Вы не виновны, я знаю. Поезжайте дальше, это, в сущности, пустяки.
Всеобщее возмущение бушевало вокруг. На Гвоздичку даже замахнулись палками.
— Это скотина, а не человек! — слышатся голоса.
Вдали показался полицейский. Кто-то требовал ареста пана Гвоздички, несколько человек держали его за рукав, взывая: «Постовой!»
Никто так и не разобрался, в чем дело. Кто-то попал под колеса, хотя вожатый давал звонки, кого-то раздавило, а этот варвар, пан Гвоздичка, упрашивает, чтобы трамвай ехал дальше через тяжело раненного или даже мертвого человека...
Не обращая внимания на суматоху, полицейский отважно чиркнул спичкой и заглянул под колеса. Потом подошел к пану Гвоздичке.
— У вас унесло цилиндр, верно?— сурово спросил он.
— Ну да, ветер сорвал его у меня с головы, — пролепетал пан Гвоздичка.
— Именем закона, вы задержаны. За что? Он еще спрашивает?! Будет тут дурачить людей. Марш за мною!
Неудовлетворенная публика вернулась в вагон, и трамвай тронулся. Ошеломленный пан Гвоздичка с непокрытой головой в сопровождении полицейского прошествовал в полицейский участок...