Каждый день, входя в канцелярию, чиновник Бенда просил одолжить ему газету.

– Видите ли, – говаривал он, – газеты мне ни к чему, а все‑таки хочется знать иногда, что там в мире происходит. Времена что ни день меняются, и мир тоже. А покупать газету или выписывать – это мне не по карману.

– Как это не по карману, – возражал официал Барта, сидевший напротив, – это вам‑то, после стольких лет службы? И на попечении у вас никого, кроме дочери, нет. Просто вы жмот, вот и все.

– Эх, дорогой коллега, – защищался Бенда, – вы же знаете, я коплю деньги, чтобы дачку себе купить; и в газетах я только одни объявления и читаю. Как выйду на пенсию, переберусь на дачу и стану хозяйствовать. Дача у меня непременно будет с огородом, чтобы можно было в земле копаться. Прейскурант семян я уже приобрел.

В канцелярии раздался взрыв смеха.

– И что тут смешного? – возмущался Бенда. – Человек должен всем заранее запасаться. Так вот, окучу я, стало быть, грядки – и обедать, а после обеда пойду в хлев, загляну в кормушки…

Слушатели покатывались со смеху.

– Да ведь обед у вас уже был, – замечал младший чиновник Малый.

– Тоже мне умник нашелся, – сердился Бенда, – я затем в кормушки загляну, чтобы проверить, есть ли корм у коров. У меня ведь будут две коровы. И все тогда будет свое: масло, сыр и прочее. Я теперь по вечерам книги по сельскому хозяйству штудирую. Да, не забыть бы: после хлева пойду взглянуть на гусей и кур. Потом полдник – и на прогулку. Вот будет жизнь!

– Что ж вы до сих пор не купили дачу с хозяйством?

– Ишь вы какие шустрые! Дачи‑то нынче кусаются! Уж где только не искал, все места вокруг Праги исходил – цены везде безбожные.

– Добрые люди говорят, что в Шарку вас не пускают, да и в Ржичаны с Мукаржовом вам тоже дорога заказана. Стоит, дескать, увидеть такого грошового покупателя, как людей просто в жар бросает, – отозвался официал.

– Вам бы все шутки шутить, – разозлился Бенда, – лучше бы дали газету просмотреть: нет ли чего насчет продажи?

– Есть там кое‑что, будто специально для вас. Да вот – сами прочтите.

– Неужели? И не дорого?

– Еще бы! Вот, пожалуйста.

Официал Карта достал из ящика стола газету и ткнул пальцем в объявление:

 

«Продается дом  в Свойшицах под Брно, с земельным участком площадью 435 мер, в том числе 135 мер строевого леса, с богатым живым и мертвым инвентарем, в живописной местности. Подробности – у владельца Карела Сервуса. Ближайшая станция Свойшице. Цена 560 золотых».

 

Близорукий пак Бенда прочел объявление раз, другой, потом опустил руки на колени и, не замечая хитрых усмешек, воскликнул:

– Бог мой, до чего дешево, даже не верится!

– Да почему же не верится, – загорячился официал Карта, – сами знаете, Бенда, бывают на свете благодетели, которые спят и видят, как бы каждому да собственным хозяйством обзавестись. На такое, знаете ли, только благодетель способен. Вы только подумайте, 135 мер леса, 435 мер земли и дом – и всего за 560 золотых!

Практикант Лоуда за противоположным столом так смеялся, что с носа у него свалилось пенсне.

– Что тут смешного, если мне захотелось купить этот участок? – горячился Бенда. – Захочу и куплю. 560 золотых у меня найдется, может, и со скидкой уступит, раз уж он такой благотворитель. Для начала предложу 400 золотых.

– Но ехать нужно прямо сегодня же, – продолжал официал Карта, жестом утихомиривая смеющихся коллег, – по случаю такой дешевки там начнется столпотворение, я бы на вашем месте поспешил. Сейчас полдевятого, сходите к начальнику и попросите двухдневный отпуск, потом – сразу за деньгами, а в полдвенадцатого – на скорый до Брно. Через пять часов вы уже в Свойшицах.

– Это же расход какой! – ужаснулся Бенда.

– Да идите же, не то опоздаете, – торопил его официал, – каких‑то 560 золотых – и сегодня вечером вы уже помещик. Господи, да ведь это почти даром, так и подмывает самому туда поехать.

Старый бухгалтер Бенда еще раз взглянул на объявление и пошел просить двухдневный отпуск.

– Жаль мне его, Карта, – сказал после его ухода официал Балота. – Приедет он туда, а его возьмут еще да посадят. Напрасно ты так, не нужно было стирать два нуля на конце!

– И поделом ему, скупердяю. У него дочка такая славная, а он никуда ее, бедняжку, не пускает, никуда ей нельзя: в театр – никоим образом, на танцы – ни‑ни, все ведь больших денег стоит, пусть лучше дома сидит. Добро бы у него денег не было – так ведь он же выгодно женился, да еще от отца деньги достались, и теперь каждый год пару сотен откладывает – так пусть хоть раз за свою скупость поплатится. Вот будет потеха, когда он вернется из поездки!

– Только бы он из‑за этих издержек с ума не спятил, – заметил практикант Лоуда.

– Так я поехал, – сообщил, просунув в двери голову, бухгалтер Бенда. – Начальник тоже советует ехать.

– Ну, желаем удачи, и не забывайте нас, когда станете большим барином, – напутствовал его официал Карта, – и смотрите, не забудьте: скорый на Брно отправляется в полдвенадцатого.

 

* * *

 

Помещик Карел Сервус, отдыхая после полдника, попыхивал сигарой.

– Странно, Йозефина, – обратился он к своей супруге, читавшей газету у окна, – в сегодняшней почте – ни одного предложения от покупателей. Может, 56 000 золотых кажутся им слишком высокой ценой? Если бы хоть кто‑нибудь приехал, я бы, пожалуй, немного сбавил.

Раздался стук в дверь.

– Войдите!

В комнату вошел пан Бенда с чемоданчиком в руке.

– Мое почтение, – обратился он к помещику. – Я имею честь говорить с паном Карелом Сервусом?

– К вашим услугам.

– Я прочел сегодня ваше объявление, – продолжал Бенда, утирая потное худое лицо большим синим платком. – Так как ваше предложение меня устраивает, я приехал, чтобы увидеть предмет купли своими глазами. Разрешите представиться: старший бухгалтер Бенда из Праги.

– Весьма рад; я сейчас же велю заложить коляску, чтобы вы могли объехать все угодья и лес; а пока осмотрим жилые строения.

Всю дорогу бухгалтер Бенда издавал возгласы удивления и восторга.

Вернулись они только под вечер.

Помещик отправился в людскую отдать распоряжения на завтра, а пан Бенда остался с пани Сервусовой наедине.

– Ну как, вы довольны? – спросила его пани помещица.

– О да, милостивая пани.

– И цена ведь не чрезмерна, не так ли?

– Милостивая пани, – сказал Бенда просительным голосом, – я бы с радостью заплатил за все 400 золотых.

Пани Сервусова расхохоталась:

– О, да вы шутник!

– Ну хорошо, даю 500 золотых, – продолжал торговаться Бенда.

Взглянув на серьезное, осунувшееся лицо пана Бенды, пани Сервусова перестала смеяться. При свете лампы пан Бенда выглядел устрашающе. Он был совершенно лысый, со впалых щек свисали, как у турка, черные лоснящиеся усы, а, открывая рот, он всякий раз щелкал деснами.

И в довершение всего предлагает 400 или 500 золотых за поместье, которое они собираются продать за 56 000.

«Это сумасшедший, – подумала пани Йозефина. – Я не останусь рядом с ним ни секунды».

– Простите, – сказала она пану Бенде, – мне нужно посмотреть, где мой муж.

Поспешно выйдя, она разыскала пана Сервуса.

– Послушай, Карел, – сказала она, побледнев и с трудом переводя дух, – ну и покупатель к нам пожаловал! Он же сумасшедший. Представь себе, сперва он предложил за все четыреста золотых, а потом заговорил о пятистах. А вид у него! Глазами вращает и все время бренчит деньгами в кармане.

– Хорошенькая история! – вздохнул пан Сервус. – Я ведь тоже кое‑что подметил, пока мы с ним ехали. Он и со мной заговаривал о четырехстах золотых, только я не мог его толком понять. Трижды меня «благодетелем» называл. Потом что‑то бормотал про окучивание грядок и про кормушки.

У супругов вырвался сдавленный крик, потому что в людской появился пан Бенда:

– Даю 520 золотых за все – и по рукам! – произнес он, вращая глазами.

– Хорошо, хорошо, – сказал побледневший пан Сервус, снимая с гвоздя связку ключей. Вы еще не осмотрели подвалы. Возьмите с собой этот фонарь.

– Что ж, поглядим. Я хочу увидеть все.

Как только они спустились в подвал, пан Сервус схватил пана Бенду за горло, живо задул фонарь, швырнул Бенду на груду картофеля и бросился прочь, поспешно запирая за собой все двери.

– Я этого сумасшедшего запер. Утром его отвезут в Брно, – с довольным видом сообщил Сервус своей жене, поднявшись наверх. – Слышишь, как он там буйствует?

 

* * *

 

Через три дня пан Бенда вернулся в канцелярию, еще более осунувшийся и худой, чем всегда. На вопрос, как прошла поездка, он ответил с вымученной улыбкой:

– Не очень удачно; мне не повезло.

Больше из него не удалось вытянуть ни слова.

Заметки к публикации: 
Первая публикация: «Народни листы», 1.5.1904.
 
Официал — чиновник в самых разнообразных административных службах.