Швейк в Праге и в России.

 

В архивном деле Швейка не нашлось прямых свидетельств о знакомстве Гашека со Швейком. Удалось установить лишь тождество Швейка, о котором пишет Веселый и который, по его словам, был знаком с Гашеком, и солдата с личным номером 20899, служившего в чехословацком корпусе в России. Конечно, подтверждение значительной части информации Веселого дублирующими сведениями, имеющими к тому же строго документальный характер, серьезно повышало вероятность достоверности и остальных фактов, сообщенных им. Кроме того оказалось, что из сопоставления статьи и архивных материалов можно извлечь веские косвенные доводы в пользу знакомства Гашека со Швейком.

Если реальный Швейк проживал на улице Боиште в Праге, неподалеку от трактира «У чаши», трудно признать случайностью, что и Гашек связал своего одноименного героя именно с этими местами. К тому же и сам Гашек, как мы помним, жил одно время в детстве вместе с родителями совсем рядом со Швейком-отцом (младшего Швейка тогда еще не было на свете). В 1887-1889 годах Гашеки снимали квартиру в доме 1459 на углу улиц Боиште и Сокольской, а год спустя - в соседнем доме по Сокольской улице[1](да и позднее проживали неподалеку - например, на Пухмайеровой, Липовой, Штепанской улицах). Семья Швейков жила в доме № 463, отстоящем от угла улицы всего на каких-нибудь двести метров[2].

Жилища Гашеков и Швейков разделяли всего семь довольно узких домов, к тому же стоящих вплотную друг к другу (так что их лицевая сторона образует нечто вроде сплошного общего фасада). В детстве Гашека каждый день можно было видеть бегающим по этой, довольно тихой тогда (да и до сих пор) и короткой улице. Отец Швейка действительно мог знать его и вспомнить потом при случайной встрече в трактире, о которой пишет Веселый. Больше того, Р. Пытлик сообщил (к сожалению без ссылки на источник), будто, по некоторым слухам, отец Швейка жил в 1888-1889 годах даже в том же самом угловом доме, что и Гашеки, и только потом переселился еще ближе к трактиру «У чаши», поступив туда дворником.

Пражский адрес Швейка оказался чрезвычайно интересным и в другом отношении. Дом 463, где жил Швейк к началу войны, вплотную примыкает к дому, в котором помещается трактир «У чаши». По почтовой нумерации сейчас это дома 10 и 12. Остановившись перед трактиром «У чаши», вы одновременно будете видеть справа от него и соседний пятиэтажный дом, имеющий по фасаду три окна и украшенный на уровне 3-го и 4-го этажей эркером (на карнизе которого видна трафаретная лепнина, изображающая двух медведей, бредущих навстречу друг другу). Вот почему в очерке Веселого Швейк-отец, приглашая Гашека из трактира к себе домой, говорит ему «Это рядом». Куда же, как не в трактир «У чаши», было и ходить Швейку, если этот трактир помещался в соседнем подъезде, до которого было немногим более трех десятков шагов? Гашеку ничего не нужно было тут придумывать.

Больше того, оказывается, и в романе названы те же места проживания Швейка, что и в архивных документах. Когда подпоручик в военной комендатуре на железнодорожной станции Табор обзывает Швейка дегенератом и спрашивает, знает ли он, что такое дегенерат, Швейк отвечает: «У нас на углу Боиште и Катержинской улицы, осмелюсь доложить, тоже жил один дегенерат. Отец его был польский граф, а мать повивальная бабка» (6, 24).[3]

 В романе даже сказано, что и с Водичкой Швейк познакомился на улице Боиште; по поводу нечаянной встречи Швейка и Водички в армии говорится: «Несколько лет тому назад Водичка жил в Праге, на Боиште, и по случаю такой встречи не оставалось ничего иного, как зайти в трактир» (6, 144). Недаром, видно, Швейк и Водичка и свидание «в шесть часов вечера после войны» тоже назначают в трактире «У чаши».

Правда, в повести «Бравый солдат Швейк в плену» (1917) автор несколько раз назвал своего героя Швейком «с Краловских Виноград» (XIII-XIV, 5, 73). Улица «Боиште», строго говоря, относится к району Праги, который называется «Нове Место», но она находится на пограничье с Виноградами. (Иногда происходила путаница даже в официальных обозначениях, следы которой можно видеть и до наших дней. Так, если все дома на улице Боиште имеют номерные таблички с обозначением «Нове Место. Прага 2», то на доме 616 и сейчас висит табличка с надписью «616. Винограды. Прага 2»[4].)

Итак, совпали не только имя и фамилия героя Гашека с именем и фамилией реального Швейка, но и их местожительство: Прага, Боиште. Комментарии, по-видимому, излишни. Информация Веселого о знакомстве Гашека и Швейка получила более чем надежное подтверждение.

Данные архивов о маршруте передвижений Швейка в России, сначала в составе военнопленных, а затем чехословацких добровольческих частей, подтверждали и возможность его встреч с Гашеком в России, о которых говорится в статье Веселого, - в Дарнице, у Зборова и (якобы при столь необычных обстоятельствах) в Самаре. Оказалось очень вероятным и не упомянутое Веселым общение Гашека со Швейком в добровольческих частях на Украине летом и зимой 1916-1917 годов. В послужном списке Швейка указано, что он вступил в чехословацкие добровольческие части 24 июня 1916 года и был зачислен в нестроевой состав запасной роты первого полка. Спустя всего пять дней там же в Киеве проходил медицинскую комиссию и был зачислен в ту же роту и тоже (к его великому неудовольствию) в нестроевой состав Ярослав Гашек. «Все добровольцы в количестве 81 человека были 29 июня 1916 года определены в запасную роту, однако Гашек - в ее нестроевую часть»[5], - сообщает автор книги «Ярослав Гашек в революционной России» Я. Кржижек, основываясь на документах. Правда, в отличие от большинства добровольцев этой роты, оставленных на какое-то время в Киеве для прохождения военной подготовки, Гашек был направлен писарем в Штаб первого полка, располагавшийся в местечке Бережно (севернее станции Сарны). Но встречи его со Швейком могли происходить и позднее. Напомним, что с 30 сентября 1916 года до апреля 1917 года Швейк служил в строевых подразделениях своего полка. В том же полку этой осенью и зимой большую часть времени находился и Ярослав Гашек (хотя и с периодическими выездами в Киев - в редакцию журнала «Чехослован»): «Период с сентября 1916 года по февраль 1917 года Гашек по большей части проводил на фронте в 1-м полку, подразделения которого воевали в Пинских болотах в Белоруссии, в районе реки Стоход. О его пребывании там свидетельствует уже тот факт, что подавляющую часть его статей этого периода составляют корреспонденции с фронта.»[6]- сообщает Я. Кржижек. То же самое мы читаем и в книге Пытлика: «Большую часть времени он находился среди состава 1 полка, размещенного недалеко от станции Сарны»[7]. Вероятность встреч Гашека и Швейка, оказавшихся однополчанами, по-видимому, достаточно велика. И кто знает, случайно ли именно в это время писатель возвратился к образу Швейка и стал работать над повестью «Бравый солдат Швейк в плену». Не напомнили ли о Швейке новые встречи с ним? В середине февраля 1917 года автор читал рукопись повести в редакции «Чехослована» в Киеве. Любопытно, что и начал он повесть с обращения к Швейку, оказавшемуся в России: «До чего же ты дошел, мой бравый солдат Швейк! В “Народной политике” и других официальных газетах твое имя появилось в соседстве с параграфами уголовного кодекса. Все, кто знал тебя, с удивлением прочитали: “В соответствии с §§183-194, статьей 1334, пункт “с”, и §327 Военного уголовного кодекса Императорский королевский уголовный земский суд в Праге, отделение IV, постановил конфисковать имущество Йозефа Швейка, сапожника, последнее место проживания на Краловских Виноградах, за преступление в виде перехода на сторону врага, государственной измены и подрыва военной мощи государства» (XIII-XIV, 5).

Не лишено интереса, что формулировки состава преступлений даются Гашеком в точном соответствии с тем, как они зафиксированы в Военном уголовном кодексе Австрийской империи. Точно указаны и сами параграфы. Так, параграфы 183-194 этого кодекса касаются дезертирства, параграф 327 - сговора с военным противником. При сличении не удалось найти в кодексе только статью 1334. Учитывая, что в кодексе вообще нет четырехзначной нумерации, можно предположить в данном случае ошибку памяти, описку или типографскую опечатку. Скорее всего имелся в виду §334, касающийся государственной измены, и соответственно пункт «с» этого параграфа.

Интересны сами тексты параграфов. Например, параграф 183 гласит: «Тот, кто в нарушение воинской присяги полк, корпус или служебное подразделение, к которому он принадлежит, или определенное ему место пребывания самовольно и с намерением навсегда уклониться от воинской службы покинет или с такими же намерениями прочь удалится, виновен в дезертирстве»[8]. В свою очередь, параграф 191 предписывал: «Дезертир, который принимает у противника военную службу или с таким намерением дезертирует, будучи задержан перед его переходом к противнику или доставлен позднее, приговаривается к смерти через повешение»[9]. Оба параграфа полностью относились и к самому Гашеку и к Швейку: тот и другой «приняли военную службу» у противника. Гашек, по-видимому, наизусть знал эти параграфы Военного уголовного кодекса Австрийской империи, касавшиеся его лично и не сулившие ему ничего доброго. Может быть, как раз зловещий смысл параграфов и удерживал его от того, чтобы в повести назвать более точный пражский адрес Швейка, и побуждал говорить просто о Швейке с Краловских Виноград. (Во время войны австро-венгерские органы безопасности следили даже за «изменниками», действовавшими по ту сторону фронта. На Гашека за его антигабсбургские фельетоны в киевском журнале «Чехослован» завели даже в Вене целое дело.) А вот в романе, созданном уже после войны, Гашек, говоря о Швейке, упоминает, хотя и вскользь, и непосредственно улицу Боиште.

 

Теперь о самарском эпизоде, когда Швейк, по его словам, был послан в составе вооруженного патруля арестовывать Гашека. Установленный по архивам маршрут передвижений Швейка в России отнюдь не исключал и этой встречи. Через Самару как раз и двигались все чехословацкие воинские части, перемещавшиеся с Украины в Сибирь. Однако Швейк, судя по статье Веселого, не только побывал в Самаре проездом, но и находился там во время боев за этот город. Одна из фотографий, помещенных в статье Веселого, так и подписана: «Й. Швейк в России в 1918 году в период боев за Самару». Трудно гадать, сделана эта надпись просто со слов Швейка или на карточке имелось клеймо фирмы с названием города или же существовала рукописная пометка на обороте фотографии, оставленная ее владельцем. Так или иначе, надпись звучит вполне уверенно. Не должно, по-видимому, смущать и то обстоятельство, что Швейк снят на этой фотографии в зимнем головном уборе - скорее это может свидетельствовать о длительности его пребывания в районе Самары, которая была взята чехословацкими частями 8 июня и оставлена 7 октября. Примерно в тех же временных границах существовала, как уже было сказано, и самарская разведка, в которой он служил.

Конечно, проверить в полном объеме рассказ Швейка об эпизоде с попыткой ареста Гашека в настоящее время вряд ли возможно (если, впрочем, не будет новых архивных находок). Однако образцовая картотека легионеров позволяла по крайней мере установить, находились ли тогда под Самарой упомянутые лица. Самару брал у красных 4-й полк при участии отдельных подразделений 1-го полка[10]. Арестовывать Гашека, по словам Швейка, были посланы «члены разведки первого батальона» Балцар, Троян, Худоба и сам Швейк. Балцар был назначен начальником патруля. Сплошной просмотр карт-анкет на эти фамилии по всем полкам показал, что в 4-м полку действительно служили один Балцар, один Худоба и даже два Трояна. Но один из них (Рудольф) погиб еще в мае 1918 года, т. е. до взятия Самары. Второго постигла та же участь несколько месяцев спустя. В августе 1918 года он не вернулся из разведки близ деревни с красивым названием Таволжанка, напоминающим о лете и о зарослях таволги с ее пахучими белыми цветами-метелками. Но во взятии Самары (июнь) он участвовал. Таким образом, брать Гашека «живым или мертвым» могли быть отряжены, кроме Швейка, Вацлав Балцар (1892 г. рождения, из Ртыне под Трутновом), Йозеф Троян (1894 г. рождения из Высокой над Лабем) и Ярослав Худоба (1887 г. рождения, из Храста под Кутной Горой). Достаточно правдоподобно, что именно Балцар был назначен начальником патруля - он самый интеллигентный из всей четверки, по профессии художник, кроме того был контролером пограничной финансово-таможенной службы (Троян - рабочий, Худоба из крестьян). Может быть, и вправду Швейк ходил арестовывать Гашека и спас ему жизнь? Если это так, то он спас ему и бессмертие. Ведь роман еще не был написан, и одна единственная пуля могла сразить сразу всех его героев.

 

 

 


[1]Kuzma [Novotný, Josef Cheth].Po stopách Jaroslava Haška//Svobodné slovo, 1950, 19.1.

[2]Русскому читателю покажется странным, как могут оказаться поблизости друг от друга дома с такой большой разницей в порядковых числах, не говоря уже о том, что вызовут удивление в сами эти числа. Если бы на московской улице встретился дом с номером 1459, то это означало бы, что улица насчитывает около полутора тысяч домов. Но объясняется все очень просто. До XVIIIвека в городах империи Габсбургов вообще не существовало нумераций жилищ (как не существовало ее некогда и на Руси). В чешских городах дома имели своего рода названия: «На перекрестке», «У колодца», «У трех дубов» и т. д. (сходного происхождения и название трактира «У чаши». Так был назван этот дом потому, что при рытье котлована под него в земле была найдена чаша. (Z.Ancík.Hospoda «U kalicha»// Československá armada, 1955, č. 25, obalka, s. 3.) В царствование императрицы Марии Терезии впервые была введена нумерация домов, причем единая для каждого населенного пункта. Но номера присваивались не в последовательности расположения зданий, а по мере их регистрации владельцами. Соседними могли оказаться совершенно далекие числа. На улице Боиште, например, за домом 1459 сразу следует дом 1469. Далее мы видим номера 1732, 1738 и вдруг врывается дом 463 и т.д. Правда, позднее была введена так называемая почтовая нумерация - отдельный счет домов для каждой улицы в последовательности расположения зданий (с четным и нечетным исчислением на противоположных сторонах улицы). Но до сих пор на многих пражских зданиях можно видеть две квадратные таблички - темнокрасную с городским номером и синюю с почтовым.

[3]Улица Катержинска сходится под углом с улицей Боиште напротив дома 1459, где в детстве жил одно время Гашек. Сейчас, правда, новая застройка по улице Боиште несколько изменила вид перекрестка.

[4]В 1911 году этот дом имел номер 1516. см.: Kralovskehlavnimesto. UkazaleldomuvPraze. Praha, 1911.

[5]J. Křížek. Jaroslav Hašek v revolučním Rusku..., s. 64.

[6]Ibidem, s. 75.

[7]R. Pytlík.Toulavé house..., s. 276.

[8]Taschenausgabe der ósterreichischen Gesetze. Vierundzwanzigster Band - Das Militár - Strafgesetzt. Wien, 1901, s. 108.

[9]Ibidem, s. 149.

[10]См.: M. Plesky.Dějiny 4. střelkového pluku 1907-1920. Turnov, 1927.