Горжени З. Ярослав Гашек - журналист

В газете «Прукопник»

— В начале марта 1918 года Гашек приезжает в Москву и начинает сотрудничать с газетой «Прукопник»1,
— в этом же месяце он вступает в члены РКП (б),
— в начале апреля 1918 года уезжает в Самару формировать отряд чешских красноармейцев,
— в начале июня того же года накануне вступления в город легионеров и белогвардейцев покидает Самару.

 

Из Киева Гашек приехал в Москву в начале марта 1918 года. Впрочем, слово «приехал» употреблено здесь не совсем точно. Как позднее написал в газете «Право лиду» Ф. Б. (Франтишек Бенеш), «Гашек добирался из Киева в Москву с редактором Тулой частично поездом, а большей частью пешком. Оба пришли сюда, чтобы присоединиться к чешским коммунистам».

Что представляли из себя эти «чешские коммунисты»?
То были члены различных левых группировок чехов и словаков, занесенных войной в Россию. Здесь они стали прямыми участниками революционных событий, соратниками русских большевиков. Уже после февральской революции не вступившие в легионы создавали свои социал-демократические организации. Они издавали также две газеты — уже упоминавшуюся «Свободу» в Киеве и «Походень»2 в Петрограде. К ленинской партии примыкали не только идейно, но и организационно. Когда на VII съезде в марте 1918 года большевистская партия приняла новое название — Российская Коммунистическая партия (большевиков), чешские и словацкие социал-демократы тоже стали называть себя коммунистами. Они создали чехословацкую секцию при РКП (б), а на съезде секции в мае 1918 года была основана Чехословацкая коммунистическая партия в России.
По инициативе этих революционеров еще в марте 1918 года в Москве была создана газета «Прукопник» — «орган чехословацких социал-демократов (коммунистов-интернационалистов)», принявшая эстафету от петроградского журнала «Походень». Редакция помещалась на Неглинной, в московской гостинице «Европа». В выходных данных сообщалось: «Редактируют и отвечают за содержание К. Кнофличек и Фр. Бенеш. Секретарь редакции — Йозеф Бенеш. Издатель — Исполнительный комитет Чехословацкой социал-демократической (коммунистической) партии в России». «Прукопник» носил открыто выраженный коммунистический характер. Свое кредо он заявлял уже лозунгом, стоящим рядом с названием газеты, — «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!».
Передовица первого номера «Прукопника», который вышел 27 марта 1918 года, своим названием отвечала на главный вопрос: «Почему мы коммунисты?»
«У нас нет ничего общего с предателями принципов социал-демократии, с теми, кто вместо боя против капитализма сговаривается с буржуазией и затемняет классовое сознание рабочих, — писал «Прукопник». — Мы вздымаем вверх чистый щит социал-демократии и в отличие от предателей дела пролетариата называем себя коммунистами».
Следующая сразу за передовицей статья этого программного номера принадлежит перу Гашека. У нее два заголовка: «К чешскому войску. Зачем ехать во Францию?»
Все, что накопилось за последние киевские недели и дни в голове и сердце Гашека, «дозревает» теперь в Москве. Публицист окончательно отказывается от легионерских взглядов, в московской революционной среде его политические убеждения крепнут день ото дня. Статья в «Прукопнике» — итог этой эволюции. Хотя Гашек еще не освободился полностью от некоторой наивности и иллюзий (например, о Масарике он говорит как о «старом учителе социализма»), эту статью по праву можно назвать новым этапом в его публицистическом творчестве. Автор, в частности, пишет:
«Русская политическая революция, революция дворцовая, за несколько месяцев выросла в великую социальную революцию. Война государств, породившая чешскую национальную революцию, развилась, по неумолимым законам восстания, в войну пролетариата с капитализмом, который начал битву империй. Многие члены филиала Национального совета принадлежали к чешским филистерским партиям, к так называемой чешской мыслящей буржуазии, естественно, не симпатизировали лозунгам социальной революции и не понимали, что она — конечная цель революции политической, революции народа.
Иного, впрочем, и нельзя было ожидать от них. Ведь даже после съезда (очевидно, имеется в виду съезд представителей чехословацкого сопротивления в России, проходивший в апреле 1917 года. — 3. Г.) многим из них слово «республика», будь то в России или на чешской земле, казалось слишком сильным и неприемлемым...
Когда же наконец республика стала в России действительностью и из республики буржуазной, с которой они могли скрепя сердце согласиться, превратилась в Республику Советов, им стало ясно, что в такой республике их слава закатится.
Только тут они поняли, что присутствие чешского войска и организаций чешских военнопленных в такой республике, где на вершине власти и славы нет буржуев, где на капитал наложено вето, где люди добиваются равенства для всех, опасно для их владычества.
Чешские солдаты и рабочие жили в социалистической республике и учились мыслить. Размышляли, дебатировали, обсуждали. И были обречены на неуспех все спекулятивные аргументы: будто бы то, что делается в России — опасная вещь, что все это творится на немецкие деньги и т. д.
Это была опасная перспектива для следующего съезда солдат и рабочих. Очень опасная перспектива.
Вот почему в печатном органе филиала, «Ческословенском деннике», писали, что солдат не должен заниматься политикой, а свое время обязан отдавать строевой подготовке. Этакий нежный перевод австро-венгерского военного присловья: «Maul halten und weiter dienen!»3.
Как мы видим, это уже совсем иной, не похожий на киевского Гашек. Он не только разобрался в клевете на большевиков, якобы подкупленных германскими деньгами (как он сам писал еще на рождество 1917 года). В гашековских взглядах теперь отчетливо виден классовый подход к событиям в мире. Во-первых, он понял истинную причину возникновения мировой войны — «капитализм, который начал битву империй». И, во-вторых, стал куда более глубоко и верно судить о коренных переменах в России, видеть различие между «буржуазной республикой» с ее Временным правительством и «республикой социалистической», «где на вершине власти и славы нет буржуев, где на капитал наложено вето».
В этой же статье Гашек анализирует положение в легионерских частях, особенно политическую атмосферу, которую целеустремленно и сознательно создавали заправилы из Национального совета:
«Чем триумфальнее побеждал в России лозунг мировой революции, частью которой является и наша революция, тем более ясным и зримым становилось негативное отношение к ней филиала Национального совета. «Ческословенски денник», не скрываясь, провозгласил, что в Чехии социальная революция невозможна, поскольку будто бы там буржуазия хорошо организована. И это выдавали за нейтралитет по отношению к борьбе политических партий в России. Все равно, как если бы газета провозгласила: «Буржуазия, организуйся, только так справишься с социальной революцией!»
«Ческословенски денник» как орган филиала перепечатывал материалы из «Народных листов» и «Венкова», писавших против большевиков, но не помещал материалов из «Право лиду», одобряющей их действия.
Революционная печать остальных направлений вообще не имела доступа в армию. «Свобода» и «Походень» попадали туда только обходным путем. Тот, кто отваживался утверждать, будто в Англии и во Франции есть капиталисты, подвергался избиению.
И это называлось спокойно выслушивать чужие воззрения».
Мы видим здесь уже не просто полемику — глубокий анализ, серьезное политическое обличение легионерских вожаков. Статья кончается призывом:
«Вот почему вы едете во Францию вместо того, чтобы участвовать в возрождении русской армии, участвовать в деятельной русской революции, помогать русскому народу укреплять Республику Советов, посылающую лучи освобождения всему миру и нашему народу.
Мы должны были остаться здесь! И пусть останется здесь каждый из нас, кто знает, что мы потомки таборитов4, первых в Европе социалистов-коммунистов! А знает это каждый чех!
Мы имеем политический вес только здесь и ни в коем случае не на Западе. Наш долгпомочь России!»
К таким лозунгам Гашек приближался уже в Киеве, однако сейчас они звучат гораздо решительней. А главное, Гашек видит в России страну, «посылающую лучи освобождения всему миру».
И эта мысль характерна для нового этапа идейного развития Гашека.
В Москве и любом другом месте России каждая пара самоотверженных рук была нужна как воздух. Гашек отнюдь не собирался отсиживаться в затишье, не спеша шагать за временем, издали комментировать события. Поэтому после краха своих легионерских надежд он предложил свои силы тем, кто сражался за мировую и чешскую революцию. Поэтому из Киева он пришел к чехословацким коммунистам, работающим в Москве.
Для «чехословацкой секции» Гашек представлял большой интерес не только как мастер пера, но и как бывший легионер, прекрасно знающий действительную ситуацию в легионах и способный объяснить своим соотечественникам разочарование их деятельностью.
Члены секции видели главную задачу в том, чтобы склонить на сторону революции, Красной Армии как можно больше земляков из числа бывших военнопленных и легионеров. Весь первый номер «Прукопника» обращен именно к таким читателям, а Гашек своей статьей задает этому разговору правильный тон.
Активное участие принял он и во втором номере газеты, вышедшем 4 апреля 1918 года. Здесь мы снова встречаемся с ним как с доктором Станко. В статье «Чешские коммунисты пятнадцатого столетия» он размышляет о гуситском движении и революционной борьбе в России. Говоря о таборитских традициях антикрепостных бунтов, он видит в них актуальный завет нынешним потомкам таборитов.
Здесь же напечатан гашековский «Маленький фельетон», рифмованный обзор событий, который адресован прежде всего рядовым легионерам. Он рекомендует им, что отвечать всем тем, кто посылает их во Францию:
Пусть черт возьмет с собой любого пана.
Бунтовщики мы, войско баррикад.
Не сманите с собою нас обманом,
И ваше дело не пойдет на лад.
Навечно разошлись дороги наши.
Мы — влево. Вы — как можно поправей.
Отчизне дорог тот, кто землю пашет.
История за люд, не за царей.
В Москве Гашек вступает в Российскую Коммунистическую партию (большевиков). В архиве Института марксизма-ленинизма при ЦК КПЧ в Праге хранится партийный билет, выписанный на имя Гашека Ярослава Романовича и выданный в период, когда писатель работал в политотделе 5-й армии. Однако Гашек стал членом большевистской партии еще раньше, в марте 1918 года, в Москве — об этом он пишет в анкете, которую заполнил в 1920 году перед своим отъездом на родину. В Бугульме также, заполняя анкету, указал, что является коммунистом. В Самаре он основывал партийную организацию.
После возвращения в Прагу, хотя он уже и был членом РКП (б), Гашек не примкнул к левым социал-демократам, не вступил в КПЧ (о причинах речь пойдет ниже). Но он по-прежнему считал себя представителем прогрессивных и революционных сил Чехословакии, откровенно симпатизировал Советской России и Коммунистической партии Чехословакии. Своему знакомому по Липнице-над-Сазавой, старосте местной национальной спортивной организации5 Штольцу, незадолго перед кончиной Гашек подарил одну из своих книг с символической надписью: «Брату6 Штольцу — коммунист Гашек».
Сергей Бирюков, старый коммунист, член КПСС с 1913 года, написал в 60-х годах воспоминания о своих встречах с Гашеком в Москве. Он рассказывает, в частности, о том, как вместе с писателем им довелось присутствовать на собрании, где выступал В. И. Ленин. Бирюков вспоминает также, что Гашек встречался с председателем ВЦИК Я. М. Свердловым.
Центральный эпизод воспоминаний Бирюкова — вступление Гашека в большевистскую партию: «Но вот он как-то поздно вечером пришел ко мне радостно возбужденный, чтобы поделиться со мной огромным событием в его жизни. Он несколько часов тому назад был принят в ряды Российской Коммунистической партии большевиков и показал мне партийный билет...»7
Как уже говорилось, московская группа чехословацких революционеров стала Чехословацкой секцией при РКП (б) сразу после создания редакции «Прукопника». Очевидно, именно тогда Гашек был принят в ряды РКП (б).
Чехословацкая секция развила бурную деятельность среди чехов и словаков, находившихся в самых разных местах Советской России. В одном из номеров «Прукопник» сообщил, что «по всей России разъехались наши агитаторы, которые «вооружены мандатами партии». Среди тех, кому было дано такое задание, оказался и Ярослав Гашек. Во главе группы товарищей в начале апреля он уехал в Самару, через которую весной восемнадцатого года «по дороге во Францию» проезжала главная масса легионеров.
Поездка гашековской группы была, естественно, согласована с органами Советской власти. Само собой, и Гашек не был случайным лицом. Из анкеты, которую он заполнил в декабре того же года в Бугульме по просьбе местного ревкома, видно, что он даже работал как «сотрудник отдела пропаганды (Народного) комиссариата иностранных дел».
В адрес Наркоминдела Гашек послал из Самары по крайней мере два сообщения. В телеграмме от 15 апреля 1918 года он писал об агитационной работе среди чехословацких легионеров, проезжающих через Самару. Сохранилось и написанное рукой Гашека письмо «комиссару по иностранным делам в Москве» (от 17 апреля), где Гашек напоминает о недавно посланной телеграмме и сообщает, что военный отдел Центрального Исполнительного Комитета Советов рабочих и солдатских депутатов в Москве «командировал нас в Самару для агитации в рядах чешских воинских частей». Гашек писал, что среди легионеров много таких, кто не хочет ехать во Францию. «Из этих мы формируем отряды чехов и словаков при Красной Армии».
О том, что Гашек поддерживал связи с членом советского правительства, свидетельствует запись его выступления 12 апреля 1918 г. в Самаре, сделанная одним из легионеров. Она была обнаружена в легионерском архиве.
Гашек, по этой записи, призывает «не уезжать во Францию, а, напротив, присоединиться к большевикам в их битве против немецкого и австрийского империализма, против буржуазии вообще, не оставлять русских братьев без помощи в тяжкие времена наших общих сражений. Сведения о том, что чешские социалисты полностью согласны с программой большевиков-коммунистов, он черпает из чешских газет «Право лиду» и «Народни листы», а также из личных разговоров с нынешним русским министром иностранных дел, с которым поддерживает надежную связь»8.
Когда Гашек приехал в Самару? Очевидно, перед 7 апреля. Филиал Чехословацкого национального совета, который имел в Самаре свою агентуру, уже 7 апреля получил оттуда рапорт: «Сюда приехали агитаторы чешских коммунистов из Москвы. Здесь находится и бывший доброволец Гашек».
Гашек выступал в Самаре как представитель Чехословацкой секции РКП (б), а также ее «военного отдела, организующего чехословацкие отряды при красной русской революционной армии». Его товарищи и он сам стремятся войти в непосредственный контакт как можно с большим числом легионеров, распространяют среди них листовки, пропагандистскую литературу, газету «Прукопник». Известно, что именно в это время в Самаре была создана рота чехословацких красноармейцев, которая вошла в состав 1-го советского полка, размещенного в этом городе.
Каковы были ее силы? Сохранился интересный документ той поры, написанный 27 мая 1918 г. по-русски самим Гашеком:
«Отряд начал формироваться 15 апреля с.г. из чехословаков и сербов, не желающих выехать во Францию с корпусом. Все поступили в отряд по своему убеждению и сознанию для углубления революции и полной победы пролетариата в лице Советов Народных Комиссаров и Р.С.К. депутатов вне и внутри РОСС. СОЦ. ФЕД. Республики.
Число членов к 27 маю с.г. — 120 тов. Из них ⅔ чехов-словаков и ⅓ сербов, но я убежден, что в течение месяца мы сформируем несколько рот — полк, так как наша агитация теперь успешно действует (Приложено — одно из наших воззваний).
Все члены участвовали в боях против немцев на Украине.
Начальник отряда Ярослав Гашек.9
С именем Ярослава Гашека как представителя «Исполнительного комитета чехословацкой секции коммунистической партии» мы встречаемся и в самарской газете «Солдат, рабочий и крестьянин». В номере от 14 апреля 1918 года оно стоит под воззванием к легионерам.
В это же время в самарской типографии была напечатана и чешская листовка, начинающаяся обращением «Солдаты-революционеры!». Чешское правописание здесь хромает на обе ноги, зато своей эмоциональностью и аргументацией эта листовка принадлежит к самым значительным документам борьбы чехов и словаков в революционной России. Вместе с Гашеком ее подписал его сотрудник и друг Малина. Тем не менее текст идет от одного лица — бесспорно, Гашека. Листовка снова разъясняет легионерам ненужность переезда во Францию. Здесь впервые мы встречаем прямой призыв Гашека вступать в Красную Армию. В листовке говорится:
«Вы оставляете Россию! Вам не кажется, что вы предаете русскую революцию?
Революция, которая сегодня идет по Европе, нужна всему миру. Она объемлет и приводит в движение весь мир с его хозяйственными, политическими и нравственными проблемами. Чешская революция — ее часть. Уйти от русской революции означает ослабить наступательность и уменьшить масштаб мировой революции.
Отъезд во Францию ослабляет русскую революцию. Я убежден, что вы, солдаты-революционеры не только славной первой бригады, -но и всех дивизий, немало размышляли над этим.
Заклинаю вас, не поддавайтесь ложному романтизму. Сегодня вы нужны здесь гораздо больше, чем на фронтах Франции.
Над Российской республикой собираются новые тучи. И мы, чехи, должны охранять русский революционный фронт.
Говорю вам откровенно, солдаты-революционеры! Помогите русской революции!
Верьте русской революции, верьте революции всемирной, спокойно продумайте это воззвание к вам. И тот, кто согласится с ним, пусть вступает в чехословацкие отряды при Красной русской революционной армии».
20 мая 1918 года чехословацкий легион начал вооруженное выступление против Советской власти — сначала в Пензе и Сызрани, затем в направлении к Самаре. В конце мая Гашек пишет новое воззвание к легионерам. Вместе с ним его подписали еще два чехословацких красноармейца — Франтишек Шебеста и Йозеф Поспишил10. В этом документе они решительно протестуют против действий легионеров и называют всех своих земляков, участвующих «в авантюре Национального совета», предателями мировой революции.
За время работы Гашека в Самаре вышло пять листовок чехословацкой секции РКП (б) на чешском и русском языках. Все они были адресованы чехословацким легионерам.
В те жаркие дни Гашек, естественно, не мог и думать о литературном творчестве. Для этого не было ни времени, ни условий. Агитационная и организаторская деятельность полностью поглотили писателя. В 7-м номере «Прукопника» (10 мая 1918 г.) появилось сообщение, что в канун 1 мая Гашек выступал в самарском клубе большевиков перед чехами и словаками с докладом «Всемирная революция и чешская эмиграция». Его речь «закончилась призывом превратить Национальный совет в коммунистическую организацию».
«Так в Самаре была проведена домашняя революция, — отмечается далее в «Прукопнике», — и основана организация чешской секции Коммунистической партии (большевиков), которая ежедневно пополнялась новыми членами. Наша молодая организация активно работает в красной Самаре и посылает своих агитаторов на заводы и в лагеря военнопленных». «Мы, естественно, приняли участие в революционном празднике 1 мая, — говорится в статье. — На демонстрации за группой польских большевиков шли мы, приветствуемые толпами людей».
В 8-м номере «Прукопника» (17 мая 1918 г.) можно найти открытое письмо «Профессору Масарику», подписанное «солдатом чешской армии». Автором этого письма, судя по его стилю, аргументированности и упоминаниях о Самаре, был, без сомнения, Гашек. Автор призывает Масарика, чтобы тот, используя свой авторитет, помог отложить отъезд чехословацких легионеров во Францию. Он также подчеркивает большое значение народных масс в великих революциях и пишет об опасных тенденциях преувеличения роли личности Масарика («Вас постепенно превратили в идола, и лучи вашего ореола затмевают чешскую революцию»).
В 9-м номере (24 мая 1918 г.), уже в то время, когда чехословацкий легион в Поволжье выступил против Советской власти, в «Прукопнике» вышел фельетон «Потерянный эшелон». Хотя и он не был подписан, авторство Гашека не вызывает сомнений.
Почему обе публикации появились без подписи Гашека? Может быть, их автор опасался преследований со стороны легионеров? Вряд ли. У него не было причин скрывать перед ними свои взгляды — они были тогда всем известны по его публичным выступлениям и воззваниям. Думаю, что имя Гашека было «из осторожности» вычеркнуто прямо в редакции. Уже перед съездом Чехословацкой коммунистической партии в России (он состоялся 25 -- 26 мая 1918 г. в Москве) некоторые члены чехословацкой секции начали открыто выражать сомнение в революционной убежденности Гашека, ставили ему в вину его прошлую деятельность в легионе, то, что он слишком преувеличивал революционную активность легионеров. Один из редакторов «Прукопника» даже утверждал, что Гашек был принят сотрудником газеты только из-за недостатка кадров. Алоис Муна, очевидно главный организатор гонений на Гашека, придерживался в этих дискуссиях такой точки зрения: «Не щадить никого, провинившихся — вон!» Он также требовал, чтобы «делом Гашека» занялся исполнительный комитет партии.
Эти критики-догматики совсем не принимали во внимание тот огромный путь, какой прошел в своем идейном развитии Гашек. Его разрыв с легионом был полным и бесповоротным. Переход на позиции социалистической революции Гашек достаточно убедительно совершил в Самаре, где он вступил в прямой контакт с Красной Армией и стал красноармейцем. Поэтому он мог в известной «Анкете чехословацкого коммуниста» во время отъезда из Советской России на вопрос «с какого времени служил в Красной Армии?» ответить: «С апреля 1918 года». В результате политической и организационной работы в Красной Армии характер Гашека заметно изменился, он совсем отошел от своего предвоенного образа жизни, многое понял в революционной идеологии, теории классовой борьбы. Его публицистика в этот «переходный период» — от легиона до Красной Армии — скромна, но перелом, который наступил в жизни Гашека, самым благотворным образом сказался на его дальнейшем творчестве.
«Потерянный эшелон», мастерская сатира на авантюристический поход легионеров, стал еще одним важным доказательством яркости и силы журналистского таланта писателя.

 

«Потерянный эшелон»

«Американский ученый Вильямс Дарлинг, разыскивающий вымерших сороконожек, нашел в 1968 году на заброшенном, забытом и неоконченном пути в сибирской тундре несколько обросших мхом железнодорожных вагонов.
Из одного вагона вышел седой заросший старец, который на вопрос ученого, куда он попал, ответил, что точно сказать, где и в какой части Сибири находится эшелон, трудно, но что они едут во Францию.
Вильямс Дарлинг заинтересовался странным стариком и его курьезным ответом и вежливо спросил, с кем он имеет честь беседовать. Седой старик ответил, что его зовут Макса, что он профессор и комиссар чехословацкого армейского корпуса, который едет во Францию, поскольку в России ничего сделать нельзя.
Во время этой беседы из вагонов с трудом выбрались несколько старичков, которые представились мистеру Дарлингу как члены филиала Чехословацкого национального совета.
Маленький старичок с бородой назвался прапорщиком Гоуской, чешским военным министром; совершенно заросший худенький старичок — д-ром Марковичем, а плешивый дедуня со слезящимися глазами сказал: «Я — брат Давид».
Вильямсу Дарлингу по-прежнему не было ясно, с кем он, собственно, имеет дело, и потому он с благодарностью принял приглашение дедушки Максы зайти в один замшелый, трухлявый вагон, чтобы услышать достоверное разъяснение из уст железнодорожного специалиста, чешского министра железных дорог д-ра медицины Гирсы, который, несмотря на свои сто лет, сохранил энтузиазм и отличную память и дал точное толкование о предприятии, не имеющем себе равного во всей истории человечества.
Результатом этой беседы было опубликованное Вильямсом Дарлингом обширное исследование, написанное на основании подробностей, рассказанных ему столетним чешским министром железных дорог д-ром медицины Гирсой, и ставшее ценным дополнением к литературе о развитии чешской революции в 1918 году.
Ниже мы помещаем особенно красноречивые отрывки из этого интервью.
Д-р Гирса: «Мы выехали во Францию, если мне не изменяет память, пятьдесят лет назад».
Вильямс Дарлинг: «Можете мне сказать, в чем причина того, что пятьдесят лет спустя вы все еще находитесь в Сибири?»
Д-р Гирса (с энтузиазмом): «К чему эта ирония — «все еще находитесь...»? Мы во Францию попадем. Должны попасть, ибо это самый короткий путь, каким можно добраться до Чехии, домой. Мы твердо верим, что это самый короткий путь. Здесь, в России, ничего нельзя сделать. Хотя много-много лет назад пришли известия о революции в Австрии и Германии, о том, что возникла Всемирная Федерация социалистических республик, мы, однако, говорим: «Товарищи, не поддавайтесь провокациям. Социалистические республики создала австро-немецкая дипломатия, Бенеш с Кнофличком получили от австрийского правительства два миллиарда крон и дали Гашеку и Гуле 10 миллионов, чтобы они выступали в печати против филиала Национального совета. Мы получили от Франции 16 миллионов, да 7 миллионов перечислены в Английский банк в Харбине... Мы сильно задолжали Франции, а потому должны туда ехать. Мы заняли у Франции деньги. Естественно, мы благодарны ей и расплатимся жизнями 50 000 наших солдат, которые все равно бунтовали против нас. Если бы они остались в России, их ждало бы бесславье. Зато теперь их во Франции перебьют вместе с комитетами, и конец бунту, а мы станем офицерами Почетного легиона. Представьте только, что уже 50 лет назад они требовали созвать военный съезд в Пензе, затем, 25 лет спустя, — в Омске, 10 лет назад — в Чите, и один бог знает где еще. Но мы из них эту дурь выбьем».
Вильямс Дарлинг: «Вы, доктор, упомянули о том, что вами разработан план отъезда во Францию. Нельзя ли рассказать об этом поподробнее?»
Д-р Гирса: «Правду говоря, я не один создавал этот план. Идея поездки во Францию пришла 50 лет назад профессору Максе, когда в его руки случайно попала книжечка Жюля Верна «Путешествие вокруг света за восемьдесят дней», купленная Американским союзом христианской молодежи для библиотеки корпуса. Подчеркну, что и прапорщик Гоуска с удовольствием читал книги о путешествиях, а д-р Кудела — романы Мая. И покойник Кле- цанда любил путешествовать и читать бедекеры11. Но объявились большевики, немцы пришли на Украину, и мы со всем нашим нейтралитетом влезли в вагоны, взяли карандаши и стали считать, где будет последний эшелон, когда первый доберется до Владивостока. Должен признать, что в результате непредвиденного сопротивления воздуха мы немножко опаздываем. Ну да 50 лет туда, 50 лет сюда — какая разница! Зато мы едем во Францию, а это главное. Ошибки в расчете невелики. 50 лет назад мы издали в Самаре для наших ребят словарик самых необходимых французских фраз, таких, как: «дайте мне дюжину устриц», «поцелуйте меня», «у меня морская болезнь», «у вас тоже морская болезнь?», «в России ничего сделать нельзя». Путешествие с ним — одна радость».
Вильямс Дарлинг: «Вы сказали, что было подсчитано, где будет последний эшелон, когда первый окажется во Владивостоке. Не расскажете ли об этом поподробнее?»
Д-р Гирса: «С превеликим удовольствием. Как хирург, я поначалу о железных дорогах не имел понятия. Да и во всем филиале Национального совета не нашлось никого, кто бы представлял себе, что такое семафор. Но знаете пословицу: попробовал и сделал тачку. Так что все оказалось очень просто. Взяли мы карандаш и бумагу и подсчитали. Битва у Белой горы была в 1620 году, от Киева до Владивостока 9870 верст. В сумме получается 11 490. Большевистский переворот произошел в октябре, это десятый месяц. Делите 11 490 на десять и получаете 1149. Длина одного локомотива восемь аршин. Делите 1149 на восемь и получаете примерно 144. Заграничный Национальный совет состоит из трех членов, значит, 144 плюс 3=147. Профессор Макса весит 78 килограммов. Присчитайте их к 147, будет 225, делите их на 30 и получаете 7 месяцев 15 дней. Теперь уж видите, как это просто. За это время эшелоны должны были попасть во Владивосток».
Этот отрывок из знаменитого интервью был опубликован годом позднее, в 1969 году, в книге «Трагедия Филиала Национального совета», где описаны бродяжничающие, обросшие мхом старички, воткнувшие в сибирскую тундру свое истлевшее знамя с революционным лозунгом Национального совета «3десь ничего нельзя сделать!». Книга кончается трогательными словами разлуки: «Прощайте навсегда!» И мы с благоговением повторяем эти слова: «Прощай навсегда, славный старый Филиал. После того, что ты тут натворил, для тебя и в самом деле ничего нельзя сделать».

Этот номер «Прукопника» не успел еще дойти до Самары, а кости уже были брошены. Легионы объявили Советской России войну. Русская контрреволюция, используя благоприятную для нее возможность, выступает вместе с ними. Несколько дней идут бои за Самару, в числе защитников которой находятся и чехословацкие бойцы Красной Армии. Но защитники города разбиты — 8 июня Самара взята.
У Гашека нет выбора: он не может попасть в руки контрреволюционеров или легионеров. В штабе, расположенном в гостинице «Сан-Ремо», он сжигает документы, а затем, переодевшись, бежит из города. Позже, в Чехословакии, Гашек вспоминает эти события в «Юбилейном воспоминании»:
«В Самарской губернии в то время созревала пшеница, крестьяне готовились к сенокосу. В Самаре действовали полевые суды. Рабочих выводили из тюрем и расстреливали их за кирпичным заводом. В городе и предместьях усиленно действовала контрразведка новой контрреволюционной власти, поддерживаемой бывшими купцами и чиновниками, которые опять выставили свои клыки и забавлялись доносами.
В эти тяжелые минуты, когда мне на каждом шагу грозила смерть, я решил, что наилучшим для меня будет отправиться на северо-восток, в Большую Каменку. Там живет часть поволжской мордвы...»12
Гашека и впрямь настойчиво искали. В дни, когда он уже скрывался северо-западнее Самары, на него как «предателя» был выписан ордер на арест:

«Полевой суд чехословацкого войска.
Омск, 25 июля 1918 г. Номер 203.
Ордер на арест
Полевой суд на основе предложения общественного обвинителя настоящим выдает ордер на арест Ярослава Гашека, бывшего сотрудника редакции ’Тумористицке листы» в Праге, бывшего добровольца 1-го чехословацкого полка имени Яна Гуса, редактора «Чехослована» в Киеве, сотрудника редакции газеты соц. дем. ком. «Походень»13 в Москве, организатора чехослов. Красного войска в Самаре, обвиненного в многократной измене государственным интересам чехословацкой нации.
Всем участникам чехословацкого революционного движения строжайше приказывается арестовать Ярослава Гашека, где и когда бы он ни появился, и под усиленной охраной доставить в полевой суд чехословацкого войска.
Председатель полевого суда: Айзенбергер, собственноручно.
Следователь: Гесс, собственноручно».

Несколько месяцев спустя имя Гашека еще раз попало в жернова легионерской юстиции. «Полевой суд чехословацкого войска в России» 27 декабря 1918 года специальным отношением потребовал от министра юстиции ЧСР, чтобы был опубликован ордер на арест, выданный этим судом, находящимся в Екатеринбурге, на д-ра Вацлава Ружичку и «иных вожаков чешских большевиков в России», обвиненных в «предательстве чешского народа». В числе 14 «вожаков» были сотрудники газет «Прукопник» и «Свобода» — Карел Кнофличек, Франтишек Бенеш, Алоис Муна, Арно Хайс, а также Ярослав Гашек.
Это уже была ситуация, которую Гашек предсказывал еще со страниц «Прукопника»:
«Навечно разошлись дороги наши. Мы — влево, вы — как можно поправей...»

 

 

 

Примечания

 

1. В переводе с чешского — пионер, новатор, зачинатель, застрельщик. — Прим. перев.
2. В переводе с чешского — факел. — Прим. перев.
3. Заткнуть рот и служить дальше! (нем.)
4. Табориты (от названия г. Табор в Чехии), представители революционного антифеодального крыла Гуситского движения. К «Общине таборской» принадлежали широкие слои крестьянства, городской бедноты. Основная идея движения таборитов — всеобщее равенство и социальная справедливость. Табориты создали войско, разработали военную тактику. После поражения у Липан (1434) отдельные отряды таборитов вели борьбу с феодально-католическими силами до 1437 г.
5. Речь идет не о спортивном клубе, а о чешской националистической организации «Сокол» - прим. HASEK.ORG.
6. Брат — так обращались члены этой организации друг к другу.
7. Цит. по рукописным воспоминаниям С.Н. Бирюкова. О своих отношениях с Гашеком С. Бирюков рассказал в статье «Воспоминание о друге — коммунисте Ярославе Гашеке». — Прим. перев.
8. 3апись этого выступления находится в военном архиве в Праге.
9. Именно так в документе. — Прим. автора.
10. Красноармеец Йозеф Поспишил издал позднее воспоминания об этих событиях. В сборнике «S hvezdon na čepici» (Praha, 1977) он рассказал, в частности, что в Самаре он и Гашек встречались с Валерианом Куйбышевым. — Прим. автора.
11. В 1827 г. немецкий издатель Карл Бедекер основал в Кобленце издательство путеводителей. Слово «бедекер» стало названием путеводителей, которые и поныне продолжает выпускать фирма «Бедекер» (в Гамбурге и Штутгарте, ФРГ).
12. «Юбилейные воспоминания» остались неоконченными. Гашек описал в них свои странствия до Б. Каменки. Рукопись нашел Здена Анчик в гашековском архиве. Впервые опубликованы в журнале «Host do domu», Brno, 1956, с. 4. — Прим. автора.
13. Ошибка — имеется в виду газета «Прукопник». Текст ордера на арест в таком звучании был опубликован в газете «Народни листы» 11 января 1919 года. — Прим. автора.