Горжени З. Ярослав Гашек - журналист

Гашек работает хроникером

— В 1904 году Гашек примыкает к анархистскому движению и короткое время работает в журнале «Омладина»1,
— в 1906 — 1907 годах — сотрудник журналов «Нова Омладина», «Комуна» и «Худяс»,
— в 1909 — 1910 годах работает в журнале «Свет звиржат»,
— с конца 1910 года до февраля 1912 года — хроникер в вечернем выпуске газеты «Ческе слово».

После увольнения из банка «Славия» поиски нового места идут у Гашека тяжело и долго. Издатели с удовольствием печатают его, но при этом, конечно, видят его авантюристические склонности и непостоянство. Войтех Долейши2 был прав, когда писал, что «Гашек с его беспокойным характером трудно привыкал к систематическому труду у редакционного стола»3. Поэтому он без конца меняет места службы и вновь принимается за поиски.
Первый шанс ему предоставили анархисты, в чьи ряды он вступает в 1904 году. К ним Гашека привел ярко выраженный социальный и антимещанский протест, их спонтанное антигабсбургское, антимонархистское мышление. Одним из активных центров анархистского движения тогда был город Лом у Духцова. Здесь «Северочешская федерация горняков» и Карел Вогрызек, один из лидеров анархистского движения, издавали «журнал трудового народа» «Омладина», где ответственным редактором был Бедржих Калина.
Скорее всего, именно по приглашению Калины в июне 1904 года Гашек приезжает помогать в агитационной работе среди шахтеров. Он печатает в «Омладине» несколько стихотворений и два юмористических рассказа. Если верить одному из них, названному «Восточная сказка» (14 июля 1904 г.), он был даже на короткое время зачислен в штат редакции. В рассказе повествуется, как на «Омладину» однажды ночью был совершен полицейский налет:
«Новый сотрудник журнала «Идалмо» ночевал в редакции на соломенном тюфяке. Он спокойно спал, а рядом, за стеной, в другой комнате так же мирно почивал ответственный редактор этого же журнала.
В час ночи в коридоре послышались шаги нескольких человек, шаги настолько громыхающие и бесцеремонные, что сразу стало ясно — идут стражи общественного порядка...»
Новым сотрудником редакции журнала «Идалмо» (читай наоборот — «Омладина»), который ночевал на редакционном тюфячке, был, конечно, не кто иной, как Гашек.
Новичок, 21 года от роду, активно включается в творческую и административную жизнь редакции, развозит на велосипеде пачки журналов и листовок, участвует в собраниях анархистов, выступает на них с лекциями. 30 июня 1904 года, например, «Омладина» сообщает, что «товарищи Кржижек и Гашек устраивают агитационное турне по северным районам» и что темы их лекций — «общественные отношения в России (особенно революционное движение), общество и государство, русская революционерка Соня Перовская, Венгрия и Галиция, воспитание молодежи».
Через несколько недель, однако, Гашек уходит из «Омладины», возможно, из-за несходства во взглядах с приятелями-анархистами, но, может быть, и потому, что его опять позвали дальние дали. Фактом остается то, что еще летом 1904 года он пускается из северной Чехии в новые путешествия — на сей раз в Баварию и дальше в Германию.
Дезертирство из «Омладины» было быстро забыто, и после некоторой паузы Гашек вновь возвращается к анархистам. В январе 1906 года Вогрызек создает в Ломе журнал «Нова Омладина», (выходил дважды в неделю), «публицистический орган Чешской федерации всех профсоюзов» и «орган анархистских социалистов». После изгнания из Лома Вогрызек переводит редакцию в Прагу. Цензурные придирки и ограничения вынуждают сотрудников поменять название журнала, и в марте 1907 года он получает новое имя — «Комуна». Под опекой анархистов выходит в 1907 году и журнал «Худяс», называвшийся также «Крейцарек» («Грошик»). Он был предназначен прежде всего для безработных. Ответственным редактором этих журналов стал Ладислав Кнотек.
Гашек сотрудничает с этими анархистскими изданиями в период от декабря 1906 до мая 1907 года. Работает с интересом, энтузиазмом и страстью. Именно в это время родился ряд его социальных и политически острых статей, юморесок и фельетонов, таких, как «Рассказ о доблестном шведском солдате» (30 января 1907 г.), «О парламентах» (13 января 1907 г.), «Мирная конференция»(17 февраля 1907 г.), «Об одном цензоре» (24 февраля 1907 г.), «История о выборах» (19 мая 1907 г.). Интенсивность появления его материалов на страницах этих журналов — свыше трех десятков за неполных полгода — подтверждает, что он был не просто их автором, но и сотрудником.
Доказательством этого служит и письмо, в котором позднее Гашек предлагал свои услуги управляющему библиотекой Национального музея в Праге, где он подчеркнул: «Я работал в журналах «Комуна» и «Худяс» и, хотя не являлся последовательным анархистом, проводил в них анархистскую политику».
В новелле «По следам тайной полиции», написанной в 1917 году в Киеве, Гашек вспоминал о «Новой Омладине» и «Худясе»: «Пописывал я тогда в эти журналы статейки, в которых потешался над славными учреждениями».
Гашек, однако, не только «потешался над славными учреждениями». В своей социальной сатире и политической публицистике он призывал рабочих-читателей активнее сражаться за социальные права. Он не говорит о классовых боях, но интуитивно чувствует их необходимость и неизбежность. К такому выводу, например, приводит его фельетон, опубликованный в «Комуне» 26 апреля 1907 года4. Автор сомневается в общественном значении тех стихов, что лишь описывают жизнь, но не указывают, как ее переделать.
«Если художник не говорит, какой дорогой идти людям, а просто льет слезы над их страданиями, он создает ремесленную литературу.
Слово «стенания» мелькает на каждой странице книги, в каждом стихотворении. Стенают рабочий, работница и дети этих стенающих родителей. Поэты им не помогают, тонут вместе с ними в трясине жизни. Открывают перед читателем малоутешительные горизонты...
Другая излюбленная тема социальной поэзии: шахтер добывает уголь, на него сваливается каменная глыба. Прежде чем испустить дух, он вспоминает о своей жене. На этом стихотворение кончается. Ни слова о том, что пора как следует проучить угнетателей пролетариата.
Этот пролетариат из стихов — действительно марионетка в руках не только поэта, но и капиталистов...
Говорят рабочим о том, какой холод в шахте и как сыплется на голову уголь и что в то же самое время хозяин наверху пирует в своем замке, спрятавшемся в зелени деревьев. Но чтобы люди поднялись из-под земли туда, где свежая зелень, и вернули себе то, что у них украли пирующие, об этом стихотворцы ни слова...»
В мае 1907 года Гашек окончательно порывает с анархистами. Причиною было, очевидно, его разочарование в анархизме, бесплодность борьбы анархистов, а также более близкое знакомство с такими идолами движения, как Карел Вогрызек, оказавшимся авантюристом и мошенником. Все это помогло Гашеку с легким сердцем покинуть ряды анархистов.
Возможно, свое воздействие на Гашека оказало и заключение, которое он отбывал за инцидент, происшедший по окончании народного гуляния 1 мая 1907 года. (Под «Красное знамя» и другие революционные песни группа участников первомайского праздника шла вверх по Ечной улице. Полицейский Шнирдль приказал им разойтись, за что получил от кого-то удар палкой. Несколько участников инцидента были арестованы, среди них Гашек, которому вменялся в вину призыв «Бей!». Во время допроса он заявил в свою защиту, что кричал «Гей!», но судья неумолимо отмерил молодому анархисту месяц тюрьмы.)
На беду в то время Гашек был страшно влюблен, и его будущий тесть, разбогатевший штукатур Йозеф Майер, человек мещанских взглядов, твердо сказал предполагаемому зятю, что одобрит его брак с дочерью Ярмилой лишь в том случае, если пан писатель порвет с анархизмом и найдет надежное место. Это ультимативное требование более всего подействовало на нетерпеливого жениха.
Доказательство этому — одно из писем Гашека Ярмиле (дата не проставлена):
«Не думайте, что я хочу нарушить покой в Вашем доме. Я с глубоким уважением отношусь к требованиям Вашего отца и постараюсь выполнить их, чтобы у Вас не было в семье никаких неприятностей. Я перестану участвовать в анархистском движении и буду заниматься лишь чисто литературной деятельностью, а при первой возможности устроюсь в редакцию газеты, с программой которой Ваш отец будет согласен...»
Одно достоверно: Гашек действительно отказался от анархистской деятельности. Как свидетельствует запись в судебном протоколе об инциденте 1 мая 1907 года, он «расстался с редакциями «Худяса» и «Комуны» и решил искать работу в других журналах». Известно, что свое место в «Комуне» он передал единственному близкому приятелю среди анархистов — Антонину Боучеку5, будущему сотруднику газет «Право лиду» и «Руде право»6.
Гашек и впрямь настойчиво искал постоянную работу. Такую, какая бы хоть немного удовлетворяла потенциального тестя. В письме своей невесте от 10 января 1908 года он сообщает первую добрую весть:
«В газете «Право лиду» мне совершенно точно пообещали место депутат Соукуп и д-р Винтер. Они говорили, что делают это отнюдь не из сочувствия, а потому, что потерять меня было бы жалко. Пока не найдется что-то постоянное, дадут мне небольшую утреннюю работу. Я должен писать для всех социал-демократических изданий. Д-р Крейчи заверил меня, что станет печатать мои статьи хотя бы один раз в неделю, а д-р Шмераль7 зашел даже так далеко, что пригласил меня поехать с ним в Кладно, где вчера была конференция редакторов социал-демократических газет.
Таким образом, вчерашний вечер я провел в Кладно. Меня представили примерно пятнадцати социал-демократическим журналистам. Я был польщен, так как человек должен иметь знакомства — иначе конец славе».
А в письме от 29 января 1908 года он делится с Ярмилой:
«Редакция «Право лиду» требует от меня десять фельетонов. Страшно представить. В «Рашпле» пять рассказов и фельетон для каждого номера».
В «Право лиду», куда Гашек начал давать свои материалы с 1902 года, в 1908 году он пишет действительно очень активно и с сознанием того, что его читатель — социально мыслящий, антимонархистски и антиклерикально настроенный человек. Такова его теперешняя позиция, которую он многократно выражал в своих полемических и сатирических материалах этого периода. Чаще всего речь в них шла о реакционной журналистике и отношении официальных австрийских учреждений к печати. Так, в фельетоне «Рождество «Народни политики» (29 декабря 1907 г.) он живописует, как эта газета, выдающая себя за «национальную», гоняется за сенсационными, кровавыми историями и как ее рождественские страницы буквально стали «божественным вдохновением для писателя кровавых романов». Гашек констатирует, что «Народни политика» заботится вовсе не о воспитании народа, а о коммерческих интересах акционеров. В юмореске «Полемика между «Голосами из Нучиц» и «Нучицким стражем», опубликованной с подзаголовком «Вклад в желтую литературу» (22 января 1908 г.), он высмеивает грубую, вульгарную перебранку двух газет реакционного направления. В юмореске «Осиротевшее дитя и его таинственная мать», напечатанной с подзаголовком «Сентиментальная история обывательской прессы» (23 августа 1908 г.), Гашек в пародийной манере пишет о мертвом сезоне «желтой» печати, которая в своей погоне за лживыми, но «притягательными» сенсациями не щадит даже человеческого несчастья.
Ян Скала, литературный сотрудник «Право лиду», а позднее один из основателей «Руде право», подтверждает, что Шмераль действительно очень интересовался Гашеком. «Он верно угадывал, каких сотрудников из появляющихся в печати молодых литераторов можно было бы перетянуть к себе. После 1907 года он все с большей последовательностью называл имена Гашека и Киша. Шмераль еще до своего личного знакомства с Гашеком считал его возможным автором сатирических материалов и социально направленных рассказов для «Право лиду». В его насмешках над буржуазным миром, над человеческим убожеством Шмераль чувствовал постоянно растущий бунтарский дух»8.
Предложения постоянной работы в «Право лиду» Гашек все-таки не дождался. Несмотря на это, он активно, хотя и с перерывами, выступал в этой социал-демократической газете. После 1908 года его имя не появлялось на ее страницах несколько лет (очевидно, потому, что «Право лиду» отказалась напечатать его острую политическую сатиру «Где берет деньги депутат Клофач?» которую в конце концов опубликовали 4 февраля 1909 г. «Карикатуры»). Отношения с «Право лиду» Гашек возобновил только в 1912-1914 годах. В предвоенные годы Гашек часто критически относился к социал-демократической политике и, хотя к этой партии он был ближе, чем к другим, не однажды брал ее «на мушку».
Вацлав Менгер, чешский актер первой трети XX века, вспоминает в своих мемуарах, как Гашек писал в «Право лиду» против национальных социалистов, а в «Ческом слове» — против социал-демократов. При этом он «всегда искусно укрывался за какой-нибудь псевдоним. И хотя редакторы обеих газет знали или чувствовали, кто автор, они прощали это Гашеку, потому что он за острым словом в карман не лез»9.
Но то уже была легенда. В полемике с политическими партиями и политическими деятелями Гашек выступал с открытым забралом, псевдонимы, как правило (исключения существуют), в этих случаях не использовал.
Все чаще гашековские полемические заметки, юморески и фельетоны этого времени посвящаются антиклерикальной теме. Он был — как бы мы сказали сегодня — образцовым пропагандистом атеизма. Таким мы знаем его по страницам чешской печати перед первой мировой войной, таким он был позднее в Красной Армии. Его атеистическая сатира достигла кульминации в «Похождениях бравого солдата Швейка».
С едкой иронией он обрушивался на тех, кто в интересах религиозного мракобесия злоупотреблял литературной и журналистской трибуной. Гашек доказывал, что клерикализм — это оружие против рабочего класса, против социалистов. С каким уничтожающим сарказмом, к примеру, проходится он по страницам клерикальных журналов в своем фельетоне «О католической печати» («Право лиду», 9 января 1908 г.):
«Сколько красоты мы видим в рассказе «Божьи мельницы»! Мораль: «Божьи мельницы мелют медленно, но верно». На крыше костела работали три кровельщика. Католик, евангелист и неверующий. По воле божьей они свалились наземь. Случилось так, что неверующий убился, евангелист сломал ногу и руку, зато у католика не было ни царапинки. Евангелист, едва придя в себя, тут же подался в католики.
В другом рассказе повествуется, как молния попала в группу рабочих. Тот, кто был социалистом, сгорел на месте. «Слава богу, — говорит писатель, — из двадцати человек только два оказались социалистами». Плохо кончил и один деревенский социалист, который шел мимо священника и не поздоровался с ним. Социалиста на месте хватила кондрашка.
Кондрашка, провидение, молния... Это излюбленные финалы, особенно в журнале «Св. Войтех». Они вполне заменяют инквизицию. Но поскольку церковь не хочет остаться позади прогресса, один католический писатель переехал недавно своего неверующего героя на автомобиле.
Как убеждают авторы этих религиозных рассказов, очень часто для исправления зла достаточно доброго слова. Оно способно и бунт погасить. Так случилось в рассказе «Своевременное слово» в журнале «Роза доминиканская». Работники трудились в одном поместье за двадцать два крейцера в день. Наконец плата им показалась малой, они взбунтовались и пошли войной на хозяина поместья. Хозяин, однако, сказал бунтарям: «Люди добрые, не бейте меня, я вам помогу, пойдемте на кладбище!» На кладбище он смерил длину могилы бедного работника, который недавно умер. «Люди добрые, длина этой могилы два с половиной метра. А теперь пойдем к моей будущей могиле». Меряет рулеткой могилу. «Люди добрые, моя могила длиной два с половиной метра, как и ваши. Идите теперь спокойно домой. Вы же видите, что после смерти мы все будем равны». Работники, конечно, послушались, попросили у хозяина прощения, продолжали работать за двадцать два крейцера в день и с нетерпением ждали смерти, которая решит материальные противоречия.
Как видите, католическая печать расправляется с социальными вопросами так просто, что человек не может оторваться от этих журналов».
Вывод не нуждается во многих словах. После ряда подобных примеров «аргументации» католической печати достаточно одно го лаконичного, но без всякого преувеличения уничтожающего результата: «Изучив католическую литературу, признаемся, что семилетний ребенок может руководить всей католической печатью».
Не менее страстно Гашек отметал и пародировал фальшивый, дешевый патриотизм, а также то, что национализм насаждал в тогдашнем спорте. В «Спортивном фельетоне» («Карикатуры», 5 июня 1911 г.) он высмеял показной ура-патриотический энтузиазм, вызванный победой пражской «Славии» над шотландскими профессионалами, и неуместные овации, которыми пражская «желтая» печать и пражские городские власти почтили «нескольких бродячих профессионалов».
Те же мысли о спортивной печати, но с еще более широким охватом проблем высказал он в шутливых и вызывающих серьезные раздумья заметках «О спорте» в «Новой Омладине» (27 января 1907 г.). Эта замечательная статья является также доказательством широты гашековских интересов, его требовательного, критического подхода к чешской журналистике начала XX столетия:
«Это было в позапрошлом году. Из-за нехватки денег я шел пешком из Триеста через Альпы в Прагу. Хотя я просто бродяжничал, мою прогулку можно было рассматривать как спортивную. В Штирии я остановил на дороге трех мужчин, выглядевших туристами, и простыми словами: «Ein armer Reisender»10, — попросил их о субсидии. Эти люди оказались французами и ответили мне, что у них тоже нет ни крейцера, но не из-за бедности, а потому, что они вообще не взяли в дорогу денег, поскольку считают своей святой обязанностью совершить кругосветное путешествие без гроша в кармане. “Nous sommes sportsmens»11, — сказали эти парни и дали мне на память открытку со своими фотографиями.
«Мы — спортсмены». Я всегда вспоминаю их слова, разглядывая эту открытку. Для них бродить по свету без гроша было спортом, а меня страшно бесило, что я должен идти эти 600 километров пешком и без денег. Для меня это было необходимостью, для них — забавой. Конечно! Спорт — это забава. Но есть тут и другой смысл. Спорт — это деятельность, имеющая целью освежить тело и дух, деятельность добровольная.
Для английского политика Глэдстона12 рубка деревьев в парке была спортом, но для дровосеков это не спорт. (Выброшено цензурой13.)
Одна английская королева шила ради спорта слюнявчики для детей своих подданных. Эти слюнявчики получали только дети самых достойных граждан, которые и помыслить не могли, чтобы пустить их в дело, поскольку их подрубала рука королевы.
Русский царь Иван Грозный придумал другой спорт, который приносил ему настоящее отдохновение после государственных забот. Он приказывал колесовать и мучить своих дворян, и сам не чурался физической деятельности. Царь собственноручно ломал узникам руки и ноги, вырывал им языки и т.д. Он преданно шагал по следам римского императора Нерона, для которого было спортом поджечь Рим и спалить на костре людей иной веры.
Один датский король в семнадцатом веке занимался более приличным спортом. Он подкидывал вверх груши и ловил их открытыми королевскими устами. Одна попытка не удалась. Поскольку придворный этикет требовал, чтобы королевский лекарь, прежде чем предстать пред очи короля, исповедался и причастился, датский король тем временем отдал богу душу.
Некоторые государи предпочитали иной спорт. Они привязывали строптивых людей к деревьям в лесу и потом стреляли в них из лука. Другие, наоборот, были захвачены горячкой деятельности вроде русского царя Петра Великого, который ради спорта взялся за черную работу, а когда она ему надоела, вернулся к старому, испытанному спорту государей всех веков и народов и принялся воевать.
Чешская история рассказывает много прекрасных эпизодов, связанных с этим видом спорта. Король Ян Люксембургский, к примеру, был заядлым воякой-спортсменом. Он набрал наемных солдат и воевал в разных концах света так долго, пока не потерял одно око. Потом он на время бросил спорт. Поскучав, король снова стал искать драк и поехал на войну. Потерял другой глаз. Ослепнув, наш Ян продолжал вести войны и дальше, пока английские солдаты не прикончили слепого спортсмена. В память о том, кто убивал людей, пока коса не нашла на камень, стоит на поле битвы памятник, который укрепляет чешско-французские отношения и который дал возможность г-ну Гантиху написать полную энтузиазма статью.
В детских хрестоматиях можно найти много упоминаний о разных спортивных увлечениях государей. Прочтите, пожалуйста, нижеследующие строчки. Маленький принц идет в свите своего отца, короля, на прогулку. Вдруг они видят нищего, который держит шляпу в руке и просит милостыню. Папу-короля осеняет мысль, и он велит сыночку забрать у нищего шляпу и просить подаяние за него. Прохожие бросают деньги, они сыплются дождем, принц счастлив, король счастлив, бедняку не достается ничего, он плачет, а дети наконец читают об этом под заглавием: «Благородный поступок наследника трона».
Таков спорт в семьях государевых.
...Газеты, ныне обходящие молчанием спортивные увлечения государей, публикуют обширные рефераты о массовом спорте. Газеты имеют собственные спортивные разделы, которые публика читает с большим интересом, чем парламентские новости. Впрочем, я не хочу сказать, что завсегдатаям парламентской галерки дискуссии в палатах не приносят спортивного удовлетворения, если мы согласимся, что спорт — это забава.
Обратите внимание на рубрики: футбол, лаун-теннис, фехтование, велосипедные гонки, автомобилизм и т.д. и т.д.
Мир придумывает все новые и новые виды спорта...
Спортивные газеты растут, как грибы после дождя, люди горячо аплодируют победителям, покупают спортивные альманахи, иными словами — общество сегодня чрезмерно возвеличивает роль спорта.
Вот вам пример: «Славия» — лучшая футбольная команда Европы или была таковой. Наши газеты, воспевая ее победы над иностранными командами, выдавали их за нечто такое, что имеет для чешского народа далеко идущие последствия. Передовые статьи были посвящены чешско-датским футбольным отношениям, сюда же приплели Сватоплука Чеха, который написал стихотворение «Дагмар» о чешке, супруге датского короля в средние века. И все лишь потому, что датчане играли со «Славией».
В довершение всего какой-то энтузиаст опубликовал в «Мае» стихи:
В Британии для нас взошло второе солнце.
Гус Уиклефа к тайнам знанья вел.
Столетия спустя воины божьи
Британцев учат, как играть в футбол.
Конечно же, в Англии родилось слово «спорт», в Англии родился футбол. Чешские футболисты заняли первое место на континенте. «Славия» за годы своего существования забила иностранным командам больше 4000 голов. Но родом из Англии был и Уиклеф, Уиклефа знал по его произведениям Гус. Какие смелые комбинации возможны для наших обывательских изданий!
Все это недостойно спорта, такое преувеличение его роли унижает спорт.
Спорт должен быть физической зарядкой, которая приносит человеку не только здоровье, но и душевную свежесть. Утренняя гимнастика — спорт. Спорт — загородные прогулки. Спорт — атлетические и подобные им соревнования. Но никогда не были спортом в истинном значении этого слова бильярд, пинг-понг и сходные с ними игры.
Спорт должен способствовать телесной закалке. Спорт — это плавание, это метание диска.
После тяжелого умственного и физического труда такие занятия спортом нужны не только для освежения, но и для укрепления здоровья.
Походы на чистом воздухе, где нет дыма от фабрик и шахт. Спорт после работы. Это приветствует каждый! Но если считать спорт своим главным делом, работой, то спорт уже перестает быть тем, чем он должен быть, превращается в оголтелое добывание чего-то такого, что бы помогло обывательскому обществу не умереть от скуки, в то время как другие работают на него в поте лица.
Спорт принадлежит всем!»
...Как явствует из письма Гашека Ярмиле, в 1908 году он сотрудничал в журналах «Женски обзор», «Ревю чешских женщин», где, кроме передовой о событиях в словацком поселке Чернова, напечатал также статью «Дороговизна».
Если верить одному биографическому воспоминанию (допуская, что это мистификация), Гашек короткое время работал и каком-то журнале переплетчиков. Гашек упоминает об этом в юмореске «Необычный зверь» («Копршивы», 6 июня 1912 г.):
«Первоначально я редактировал переплетное обозрение. Однажды мне посчастливилось написать статью о том, что по гигиеническим соображениям книги переплетать нельзя, ибо в крахмале, используемом для переплетения книг, живет огромное множество бактерий. Статья вызвала большое потрясение в кругах переплетчиков, и я был изгнан оттуда. Получив богатый журналистский опыт в этом издании, я начал сотрудничать в естественнонаучном журнале».
Перечень изданий, с которыми сотрудничал прославленный юморист, постоянно расширялся. Как свидетельствует библиография Ярослава Гашека, в годы перед первой мировой войной он писал для большинства выходивших тогда чешских газет и журналов. Писал он также для ряда календарей.
В одном из писем 1908 года Гашек рассказывает Ярмиле, как редакции буквально разрывают его на части:
«Снова пишу сейчас длинную вещь для «Венкова», в «Обзор» я уже написал. А завтра буду писать в «Народни листы». Для «Народни политики» писать больше не стану, юмористический раздел там ведет Жак, и абсолютно по-дурацки. Там печатается такая дребедень, что рядом с именем какого-нибудь идиота свое имя ставить просто стыдно. Сейчас мне хочется пробиться в «Злату Прагу», «Люмир» и «Звон». Уверен, что проникну. Кроме того, напишу кое-что для «Шванды дудака»... Что ни говори, сегодня читатель знает мое имя, и я добьюсь того, чтобы люди, показывая на тебя — «вон идет пани Ярмила Гашекова», — говорили это с уважением».
В другом письме он сообщает, что ему предложили место редактора в новом юмористическом журнале «Добра копа».
Особенно большое признание получили гашековские сатирические и юмористические произведения, опубликованные в иллюстрированном юмористическом журнале «Весела Прага». Начиная с 1906 года Гашек печатался там постоянно.
И в сатирическом журнале «Карикатуры», который начал выходить с 1909 года под редакцией Йозефа Лады, Гашек быстро стал своим человеком. Более того, он стал его «звездой» и нередко под разными псевдонимами заполнял своими материалами весь номер. Он помогал собирать материалы для очередного выпуска, заказывал тексты к рисункам, идеи сыпались из него, как из рога изобилия. Он моментально исполнял все просьбы сотрудников. «Каждый редактор получал от Гашека свое, не отходя от его стола», — вспоминал Лада этот этап своего сотрудничества с Гашеком.
В редакции «Карикатур» не только родилась большая, многолетняя дружба двух замечательных мастеров чешской культуры, но и началось плодотворное творческое сотрудничество этого тандема: писателя и художника. По просьбе Гашека Лада нарисовал в 1921 году обложку к дешевому изданию «Похождений бравого солдата Швейка». Второй вариант портрета Швейка, который Лада создал уже после смерти писателя, стал неотделимой частью славного романа.
Сотрудничество Гашека с «Доброй копой» и «Карикатурами» представляет собой целую эпоху в развитии чешской политической сатиры.
В 1909 году Гашеку наконец улыбнулось счастье — ему предложили штатную работу. «Отныне у меня постоянное место и 80 зл. месячной зарплаты, не считая того, что я получу в других газетах. Теперь, милостивая пани, я бы мог прокормить Ярмилу», — написал он своей будущей теще в письме от 9 августа 1909 года. И пан Мейер сдержал свое слово, разрешив Ярмиле выйти замуж за Ярослава (23 мая 1910 г.). Этот брак не был из числа счастливых. Супруги после рождения их единственного сына Риши (1912 г.) расстались, но сохранили взаимное уважение. После смерти Гашека Ярмила была среди тех, кто выступил в защиту его гражданской и писательской чести.
Вацлав Фукс, плативший молодому редактору «80 зл. месячной зарплаты», был издателем и ответственным редактором уже упоминавшегося естественнонаучного журнала, выходившего раз в две недели, «Свет звиржат» («Мир животных»). Ему принадлежала также псарня на улице Над Кламовкой в пражском предместье Коширже (ныне часть Праги).
Речь идет о занимательном и поучительном иллюстрированном издании будто бы с «нотариально удостоверенным тиражом в 16 тысяч экземпляров». Хозяин использовал его также для рекламы и печатания прейскуранта цен на тех животных, которых он выращивал на псарне. Обладатели псов и других домашних животных находили в фуксовом журнале разные советы, новости, развлекательную информацию. В задачи редакторов «Света звиржат» входила, между прочим, и обязанность присматривать за псарней.
В «Свет звиржат» Гашек был принят в начале 1909 года и выдержал там, очевидно, до осени 1910 года. То, что он является сотрудником этого журнала, зафиксировано даже в его брачном свидетельстве.
Работа в «Свете звиржат» не только дала Гашеку новые идеи и сюжеты для его журналистского творчества, не только вдохновила его на создание ряда блестящих юморесок и рассказов о мире животных, но и помогла позднее написать многие замечательные страницы романа о Швейке.
В этот своеобразный журнал Гашека привел Ладислав Гаек-Домажлицкий, уже упоминавшийся ранее соавтор сборника стихов «Майские выкрики». Спустя несколько лет Гаек унаследовал Фуксову псарню и «Свет звиржат» и во второй раз пригласил сотрудничать Гашека, находившегося в нужде. Великий писатель в благодарность своему старому товарищу поставил ему бессмертный «памятник» в трех местах романа «Похождения бравого солдата Швейка».
Гашек увековечил в «Швейке» и историю своего пребывания в редакции и псарне на улице Над Кламовкой. Например, во второй части романа, в главе «Приключения Швейка в Кираль-Хиде», вольноопределяющийся Марек прочитал целую лекцию о «Свете звиржат», где был цветисто пересказан первый разговор Гашека с хозяином псарни и журнала, а также перечислены многочисленные обязанности редактора: разбираться в птицеводстве, разведении собак, кролиководстве, пчеловодстве, вообще в жизни животных во всем ее разнообразии, вырезать из других журналов картинки для репродукций, переводить из иностранных изданий специальные статьи о животных, листать Брема и писать передовицы из жизни животных «применительно к католическому календарю, к переменам погоды, к скачкам, к дрессировке полицейских собак, национальным и церковным праздникам», короче, обладать журналистским кругозором и способностью «обрисовать момент» в короткой, но содержательной передовице, «завести новые рубрики, например, «Уголок юмора зверей», «Животные о животных», применяясь, конечно, к конкретной политической ситуации», поднимать журнал «на небывалую высоту» и т.д. и т.д.
Далее вольноопределяющийся продолжал:
«Желая преподнести читателю что-нибудь новое и неожиданное, я сам выдумывал животных.
Я исходил из того принципа, что, например, слон, тигр, лев, обезьяна, крот, лошадь, свинья и т.д. давным-давно каждому из читателей «Мира животных» прекрасно известны и что необходимо расшевелить читателя чем-нибудь новым, какими-нибудь открытиями. В виде пробы я пустил «сернистого кита»... Вслед за сернистым китом я открыл целый ряд других диковинных зверей. Назову хотя бы «благуна продувного» — млекопитающее из семейства кенгуру, «быка съедобного» — прототип нашей коровы и «инфузорию сепиевую», которую я причислил к семейству грызунов».
Гашек вспоминал, как он выдумал «блоху инженера Куна», которая будто бы вызвала большую полемику в других газетах, а также о других своих забавных грешках.
Надо сказать, вольноопределяющийся Марек не преувеличивал, рассказывая о «Мире животных». Журнал «Свет звиржат» не имел ничего общего с политикой и едва ли мог дать даже предпосылки для критики общественного звучания. Однако надо знать Гашека. И эти скромные возможности он блестяще использовал для новых открытий на поле сатиры, из бедной руды добыл драгоценный металл. В свободной игре зачастую эксцентрических идей он ввел на страницы «Света звиржат» шутливо-юмористическую мистификацию как особый вид иронического вымысла. Радко Пытлик называл Гашека изобретателем мистификации14.
Мистификация пронизывает все гашековское творчество в «Свете звиржат», от маленьких заметок до юморесок. Особенно наглядно она проявлялась в серии «Некоторые занимательные факты из царства животных, собранные в алфавитном порядке». Эта серия материалов печаталась без подписи, но авторство Гашека вне всяких сомнений.
Оригинальный метод его мистификации был простым. Как правило, в основе его лежала реальность, которую развивала творческая фантазия автора. Так родилась и история с «блохой инженера Куна», о которой с таким энтузиазмом рассказывал вольноопределяющийся. В «Свете звиржат» эта заметка появилась в следующем виде:
«Доисторическая блоха. Известному геологу инженеру Куну удалось недавно под Краловцем обнаружить в обломке янтаря доисторическую блоху. Эта блоха, как сообщается, принадлежит к виду Palaeopsylla (праблоха) и связана родственными узами с четырьмя родами доныне известных блох. Какой вид животных был ее местом обитания, установить трудно. Блоха, найденная в янтаре, была так же слепа, как и блохи вида Jaleopsylla, поныне живущие на млекопитающих, которые проводят большую часть жизни в подземных норах. Блоха была названа по имени открывателя Palaeopsylla Kuniana».
Где была правда факта, а где мистификация?
В янтаре действительно находили много законсервированных насекомых — комаров, муравьев и т.д. Ничего забавного в этом Гашек не видел и поэтому изобрел слепую блоху. Однако блохи с недоразвитыми органами зрения в природе тоже действительно существуют и паразитируют на животных, живущих под землей. Из двух фактов — насекомого в янтаре и слепой блохи — Гашек создал мистифицирующую комбинацию. А то, что в эту потешную историю он ввел своего долголетнего приятеля и усердного переводчика со многих языков инженера Куна как открывателя, тоже свойство гашековского стиля.
Подобным образом мы может разобраться и во многих других гашековских «открытиях», которые основывались на необычно широких авторских познаниях в разных областях.
Но главное — великий мистификатор умел необычайно ловко спровоцировать доверчивого читателя. Об этом свидетельствуют хотя бы некоторые заголовки рубрики «Занимательные факты»:
«Слон в театре», «Жаркое из целого вола», «Использование свиней как тягловой силы в Бакони в Венгрии», «Горилла пьет из тропического шлема», «Использование пчел в военном деле», «Шантажирование с помощью почтовых голубей», «Полярные медведи размышляют», «Китайские певчие мыши», «Исторические надписи на надгробьях собак», «Как проводить зубные операции у слонов» и т.д.
Некоторые мистификации были со временем разгаданы, удивительные «открытия» новых животных стали, как признал вольноопределяющийся, предметом полемики между газетами. Кое-что еще раньше заподозрил и сам хозяин журнала пан Фукс. Доныне точно неизвестно, при каких обстоятельствах, собственно, Гашек в 1910 году покинул «Свет звиржат». Однако представить это не трудно...
Еще в октябре 1910 года Гашек выступал на страницах фуксовского издания, но потом на протяжении ряда месяцев он вновь остается без постоянной работы.
Именно об этих месяцах гашековского журналистского «прозябания» вспоминал в книге «Базар сенсаций» Эгон Эрвин Киш15.16
«Хотя хроникеры и стояли на низшей ступеньке журналистики, еще ниже были так называемые глашатаи, которые ходили на биржу с устными сообщениями или официальными известиями... Безработица. Журналисты приносили случайно добытые новости. Одним из них был Ярослав Гашек, позднее автор чешского Дон Кихота, «Бравого солдата Швейка». Ярослав Гашек рассказывал нам вымышленные юморески и хотел, чтобы мы верили им как подлинным фактам. По словам Гашека, сегодня после обеда из Влтавы выловили акулу, которая ударом хвостового плавника перевернула рыбацкую лодку. Если верить Гашеку, вчера ночью в «Ядовитой хижине», в танцевальном ресторанчике близ института патологии, два подвыпивших носильщика трупов, с которыми ни одна девушка не хотела танцевать, сняли с носилок женский труп и танцевали с ним вальс до самого утра. По словам Гашека, сегодня в четыре утра зеленщица, живущая на улице Житной, нашла около своего дома привязанного к фонарному столбу избитого голого мужчину. Она побежала за плащом для него, а когда вернулась, неизвестного след простыл. Если верить Гашеку, пятилетний малец откусил сегодня у другого мальчугана нос и съел его. Отец пострадавшего ищет нос для своего сына. По словам Гашека, в семье трактирщика из Сазавиц родился мальчик с четырехсантиметровыми усами. Мать и ребенок здоровы».
Известен документ той поры, который представляет Гашека как «репортера газеты «Ческе слово»». Это протокол из полицейского архива, датированный февралем 1911 года. В нем утверждается, что Гашек перелез через парапет Карлова моста «с умыслом броситься во Влтаву». Сообщение о поступке «30-летнего Ярослава Г.» поместило 10 февраля 1911 года в своей хронике и «Ческе слово». Гашек опроверг попытку самоубийства. Очевидно, он выкинул этот эксцентрический фокус в стремлении обратить на себя внимание. А может быть, у него была другая идея? Ведь в итоге этого происшествия Гашек попал на несколько дней в психиатрическую лечебницу и, как известно, щедро использовал в своем творчестве впечатления от знакомства с новой средой.
Был ли он, однако, в это время действительно репортером газеты «Ческе слово»? Вацлав Менгер в книжке, о которой мы говорили, твердит, что Гашек стал журналистом этой газеты уже в 1908 году. Оба эти утверждения не имеют под собой прочной основы. Хотя Гашек и напечатал в 1908 году около десятка материалов в «Ческом слове», позднее он долго не публиковался (не считая пары случаев) в этой газете и начал снова сотрудничать в ней в конце 1911 года. Материальные трудности заставили его тогда принять место в вечернем приложении «Ческого слова», несмотря на то, что, как доказывают его памфлеты и полемические заметки, он не был высокого мнения о политике национально-социальной партии. 3 января «Вечерник «Ческого слова» опубликовал сообщение «Кто входит в число журналистов «Ческого слова»?», где в перечне четырнадцати имен вслед за В.Й. Клофачем, Иржи Стршибрным и Иржи Пихлом фигурирует и Ярослав Гашек.
В штат «Вечерника «Ческого слова» он был принят как хроникер. Говоря словами Эгона Эрвина Киша, он был таким образом повышен на «наинизшую ступень в журналистике». Случилось это, очевидно, в ноябре или начале декабря 1911 года. Гашек продержался в «Вечернике» до февраля 1912 года, когда, о чем будет рассказано ниже, был со скандалом уволен.
В юмореске «Как я вышел из национально-социальной партии», напечатанной в журнале «Копршивы» (14 марта 1912 г.), он оперативно и остроумно, с присущей ему тягой к преувеличению рассказал, как его взяли в «Ческе слово»:
«Прежде всего выясним, как я в эту партию вступил. Очень просто. Сначала я служил редактором «Света звиржат». Прознав об этом, национальные социалисты принялись уговаривать меня изменить свои политические убеждения. Конечно, если бы речь шла о том, чтобы от консерваторов перемахнуть в анархисты, душевные муки были бы во сто крат тяжелее. Но в данном случае никакой пропасти преодолевать не пришлось. Из «Света звиржат» я преспокойно перебрался в «Ческе слово», не изменив даже своим политическим убеждениям, — так по крайней мере утверждали все мои знакомые. Просто-напросто я променял своих бульдогов на новую партию. Разница состояла лишь в том, что раньше я кормил бульдогов и догов, а теперь меня самого подкармливает партия».
Свое краткое пребывание в редакции «Ческого слова» Гашек увековечил в нескольких юморесках: «Один день в редакции «Ческого слова», «Редакционный слуга Шефрна», «О хлопотах референта отдела хроники», «Главный редактор «Ческого слова» Иржи Пихл», «Людское тщеславие» и «Горстка незабудок, посаженных на могиле национально-социальной партии».
В «Ческе слово» Гашек пришел как известный автор, но все же он не отказался от дела, которое, по мнению многих журналистов, приличествует лишь новичкам и практикантам, — писать для хроники. Он изо дня в день добывал для популярной рубрики «Новости дня» то, что на журналистском сленге зовется «сломанные ноги». Гашек, как он пишет в юмореске «Один день в редакции «Ческого слова», был об этой работе иного мнения:
«Самый выгодный участок работы в каждой редакции, откуда можно следить за всеми политическими шагами и трюками, — отдел местной хроники. Как хроникер, ты добываешь известия об убийствах и сломанных ногах, других милых несчастьях, однако при этом можешь внимательно наблюдать, что делается вокруг тебя».
Заметки в хронике — как правило, в несколько строк — рассказывали с легким юмором о будничных, недолговечных событиях. Чаще всего это были банальные истории, добытые хроникерами тем или иным путем и высыпанные на редакционный стол. Им следовало быть телеграфно короткими, информационными, в традициях жанра, но в то же время занимательными, как того добивался журналист-хроникер Ярослав Гашек.
«Я писал так, — подчеркивает Гашек в юмореске «Людское тщеславие», — из добрых побуждений, чтобы позабавить читателя, поскольку твердо уверен, что хроникер не должен быть скучным и сухим».
В «Забавном и поучительном уголке Ярослава Гашека»17 опубликована богатая подборка хроникерских заметок, авторство которых, без сомнения, принадлежит Гашеку. Вот несколько из них.

Новогодний подарок.
Метранпаж ругается, что уже поздно, поэтому абсолютно коротко: Пекарь Карел С. из южночешского города. Отъезд в Прагу. Приобретение новогодних подарков. Встреча у Пороховых ворот с красавицей. Соединение душ в одном отеле. Красавица исчезает, часы, перстень, деньги исчезают. Пекарь не может заплатить по счету. Передан полиции. Допрошен. В неверной подруге опознана «Лойзка». Печальное возвращение бедняги к семье.
31.12.1911.

Война сахара с сахарином.
Франт. Сауэр, коммерческий агент с Житкова, решительно встал на сторону сахарина и хотел, судя по всему, познакомить с ним широкие народные массы при посредстве контрабанды, ибо полиция, которая сторонница сахара, арестовала его и провела у него в квартире обыск.18
19.12.1911.

Жертва антимилитаризма.
Тротуар на проспекте Палацкого в Вршовицах настроен весьма антимилитаристски. Вчера на нем поскользнулся поручик 73-го пехотного полка Франтишек Когла и вывихнул ногу. Ведется строгое расследование с целью установления степени виновности тротуара.
28.1.1912.

История двух ослов.
Работники оптового торговца скотом Жака на Краловых Виноградах выгружали на Франтишковом вокзале в Праге скот. При этом от них убежали два осла. Один осел проник в туннель под Жижковом, где попал под товарный поезд и погиб на месте. Другой осел добрался аж до прокуратуры19.
8.2.1912.

Как мастер сатиры, хроникер Гашек обогатил традиционно будничную рубрику улыбкой, юмором, фантазией. «В спокойные стоячие воды местной хроники заплыла щука, — метко написал о своем коллеге Ладислав Тума-Зевлоун. — Из самых обычных мелких случаев он умел сделать интересное чтение». Его строчки «искрились остроумием, сарказмом, словесной игрой, сочными выражениями».
Гашек был к тому времени опытным мистификатором и из «Света звиржат» принес свою буйную фантазию в мир людей. В юмореске «Один день в редакции «Ческого слова» он откровенно, как говорится, без ложной скромности, разъясняет свои принципы работы: «Если за день не набирается достаточного числа всяких попыток самоубийства, несчастных случаев и т.д., надо напридумывать разные истории, которые бы занимали читателя. Это главным образом метеоры и другие небесные явления, не подвергающиеся проверке».
Действительно, в гашековской хронике можно встретить и метеоры, и необычные небесные явления, но главное, чем отличались эти заметки, почему они так нравились читателю, заключалось в их жизненности. От них веяло человеческим теплом, в них светилась улыбка, они были щедро приправлены перцем. Из банальной прозы местной хроники перо Гашека высекало поэзию совершенно нового журналистского слова. Сказанное мастером-сатириком, оно уже не было обречено на короткую, быстротечную жизнь. Порою совсем маленький стилистический оборот придавал этому слову обобщающий, комический, сатирический характер, оригинальную и долговременную действенность.
Карьеру хроникера Ярослава Гашека вскоре оборвало, однако, одно необычное событие. В феврале 1912 года он как репортер «Вечерника «Ческого слова» был послан в ресторан в Ригровых садах на собрание пражских трамвайщиков. О том, что там произошло, Гашек рассказывает в юмореске «Как я выбыл из национально-социальной партии». Это событие попало также в число пятидесяти историй, которые написал о гашековской жизни его друг Боучек.
«Большинство собравшихся настроилось на забастовку, — пишет Боучек. — Нужно было лишь поджечь фитиль, и это сделал Гашек. Когда руководители трамвайщиков начали колебаться и говорить об уступках, Гашек вдруг встал и попросил слова. Говорил он недолго, но собрание закончилось скандалом. Он просто заявил: «Не верьте им, они подкуплены хозяевами и предали вас. Я, писатель Ярослав Гашек и журналист «Ческого слова», призываю — забастовку проводить!»
Иначе это кончиться и не могло. Так, продолжает Боучек, «Гашек перестал быть хроникером «Ческого слова». Его начальники решили заплатить ему за четверть года вперед, только бы он ушел из газеты...»20.

 

 

 

Примечания

 

1. ...короткое время работает в журнале «Омладина». — «Омладина», объединение студенческой и рабочей молодежи, члены которого добивались социального и политического освобождения чешского народа. Их тактика, однако, имела анархистский уклон. В журнале «Нова Омладина» сотрудничали многие впоследствии видные деятели культуры.
2. Долейши, Войтех (1903 — 1972) — чешский журналист. В течение многих лет сотрудник газеты «Руде право», а в 1953 — 1956 гг. — главный редактор. Главный редактор газеты «Праце», журналов «Творба» и «Кветы».
3. Dо1еjší Vojtěch. Noviny a novináři. Praha, 1963, str. 308.
4. V. 2. sr. Špiců Jaroslava Haška (Loupežný vrah před soudem, 1958) vyšel tento fejeton pod názvem Poezie sociální.
5. Боучек, Антонин (1880 — 1947) — чешский поэт, журналист, активный деятель Компартии Чехословакии. Сотрудник газет «Право лиду» (1905, 1919 — 1920), «Руде право» (1921 — 1926). В 1926 — 1930 гг. сотрудник Международного агентства печати, в последующие годы — Агентства печати КПЧ.
6. ...будущему сотруднику газет «Право лиду» и «Руде право». — «Право лиду» — орган чешской социал-демократии. Издается с 1893 г. В 1945 — 1948 гг. — еженедельная газета, центральный орган социал-демократической партии. В 1920 г. левое большинство выделилось в самостоятельный орган печати — газету «Руде право». В 1948 г. редакция «Право лиду» вошла в состав «Руде право»
7. Шмераль, Богумир (1880 — 1941) — чешский коммунист, видный деятель международного рабочего движения. С 1901 г. редактор газеты «Право лиду». В 1914 — 1917 гг. председатель чехословацкой социал-демократической рабочей партии, в 1921 г. — один из организаторов КПЧ. Сенатор Национального собрания в 1935 — 1938 гг. В 1922 — 1935 гг. член Президиума ИККИ. С 1938 г. и до последних дней жизни являлся членом руководящего центра КПЧ в Москве.
8. Skála Jan. Velká cesta Jaroslava Haška. — «Zemědělské noviny», 7 listopadu 1963.
9. Menger Václav. Lidský profil Jaroslava Haška. Praha, , 1946, 2. doplněné vydáni, str. 173.
10. Я — бедный путешественник (нем.).
11. Мы — спортсмены (франц.).
12. Глэдстон, Эварт (1809 — 1898) — английский политический деятель. Первоначально консерватор, в 1852 г. перешел на сторону либералов. Впоследствии лидер партии либералов, председатель правительства, провел ряд прогрессивных реформ, добивался автономии Ирландии.
13. Статья была подвергнута цензуре из-за «оскорбления члена императорского дома». — Прим. автора.
14. Руtlik Radko. Toulavé house. Praha, 1971, str. 165.
15. Kisсh Egon Ervin. Tržiště senzací. Praha, 1963, str. 101-102.
16. Киш, Эгон Эрвин (1885 — 1948) — прогрессивный писатель, журналист-коммунист. Мастер литературного и политического репортажа. Автор социального романа «Пастух».
17. Zábavný a poučný koutek Jaroslava Haška. Spisy J. Haška, sv. 12. Praha, 1973.
18. Намек на роман «Контрабандист», написанный Франтой Сауэром, чешским прозаиком, другом Гашека.
19. Игра слов. «Осел» на чешском языке имеет еще одно значение — «дурак», «балбес», «кретин».
20. 50 historek ze života Jaroslava Haška. — «Knihovna aktualit a kuriozit». Praha, 1923.