Таким образом, рассмотрение раннего творчества Гашека, отразившего его идейно-художественное развитие на первоначальной стадии, приводит к следующим выводам.

Молодой писатель накопил в своих странствованиях богатый запас наблюдений сельской жизни. Собственные наблюдения дополняли и подкрепляли слышанные ранее рассказы крестьян — посетителей аптеки Кокошки, переплетались с рассказами многочисленных мимолетных знакомых — попутчиков, собеседников у ночного костра, на переправе, при встрече и отдыхе у дороги и т. д. Осмысливая всё виденное и слышанное, Гашек, сначала фактографически, увлекаясь этнографическими деталями, постепенно нащупывает приемы сюжетной и образной концентрации окружающей действительности в духе тех довольно еще туманных и недостаточно оформившихся патриотически-либеральных идей, впоследствии с анархистским оттенком, которые им были восприняты из его окружения, включая семью, товарищей, сотрудников «Народних листов», а затем участников посещавшихся им политических и литературных кружков.

Уже его юморески первого года творчества «Сельская идиллия», «Пришел вовремя», «Удачная экскурсия» свидетельствуют о социальной зоркости автора, способности даже в эпизодической зарисовке, анекдоте изобразить существенные явления современности в их реальной противоречивости, принимавшей под пером Гашека комическую окраску.
В многочисленных юморесках последующих лет Гашек, рассказывая о разнообразных фактах, отражавших систему национального гнета и социального неравенства, остроумно демонстрирует интеллектуальную и моральную несостоятельность всех тех, которые господствовали, занимали привилегированное положение, обогащались в тогдашней Чехии.
Писатель подчеркивает грустные и одновременно смешные последствия системы безграничного унижения и оболванивания людей в бюрократических учреждениях и армии.
Рисуя гибель затравленных мучеников бесчеловечного порядка, писатель поднимается до высокой патетики, свойственной народному творчеству («Смерть горца»).
Отталкиваясь от неприглядных картин современности, нарисованных с комическим освещением свойственных ей противоречий, Гашек ищет положительных явлений, характеров, достойных быть противопоставленными уродливым явлениям и фигурам.
В рассказе «Детванцы» явно выражен эстетический идеал молодого писателя, совпадающий с наиболее привлекательным и возвышенным из созданного народного поэзией — образ героического мятежника, разбойника, грозы богатых и сильных, защитника угнетенных и притесняемых. Однако для трезвого наблюдателя и мыслителя Гашека очевидно, что этот романтический идеал, естественный и единственно возможный в прошлом, безвозвратно устранен неумолимым ходом истории. «Мятежники» против нелепого, несправедливого устройства жизни, такие, каких пока знает Гашек, смешны своим бессилием, мизерностью их бунта.
Следуя литературной традиции, он обращается к изображению «вольных сынов степей», цыган. Однако его зоркий взгляд быстро устанавливает, что под цыганскими шатрами царят не столько «страсти роковые», сколько плутни, склоки, холопствующая наглость, грязь и распущенность. Его изображение цыган не столько следование романтической традиции в разработке этой темы, сколько ироническая полемика с такой традицией.
Художественный анализ в ряде юморесок возможностей осуществления более непритязательного идеала — чистой, простой, честной, хотя бы и скромной по своим условиям жизни— приводит автора к неутешительному выводу: социальная дисгармоничность и проистекающая из этого испорченность самих людей лишает их и такого маленького счастья Подобная константация не вызывает однако у Гашека пессимистического чувства; в ряде юморесок даже не отвергается искомая возможность («Разбойник за Магурою», «Благородный Чендеш», «Цыганская история», «У озера Незидерского» — 1905): повествование заканчивается в момент, когда перед влюбленной парой открывается новая страница книги жизни, сулящая будущее счастье. Гашек отделывается лукавой усмешкой: может быть, всё и будет хорошо; у других бывает худо («Сон Богановой молодухи», «Слезы любви», «Галицийские пейзажи с волками»), а на этот раз — не знаю. А вот супруги Звадовские явно счастливы: не стали бы иначе одаривать своего возницу, молчаливого Михаила Баюку, благодаря за его медленную езду 15 лет тому назад, когда он вез их, совсем юных, так долго, что они за время поездки влюбились («Медленная езда»— 1904).
В последние годы самого раннего периода своего творчества Гашек достигает широкого социального обобщения, выраженного в присущей жанру юморески лаконичной форме («Наш дом»), хотя это обобщение не лишено некоторых слабостей: упрощенное деление общества на богатых и бедных.
Изобразив едва ли не самые вопиющие лишения бедняков, укорачивающие их жизнь, тесные, темные, сырые квартиры, отсутствие надлежащей охраны труда, приводящее к катастрофам, молодой сатирик сдержанно, но достаточно ясно призывает к расправе с угнетателями. О такой чисто плебейской форме революции не говорил в те времена ни один чешский писатель.
Вывод некоторых чешских исследователей (Янкович) о переходе молодого Гашека от прославления «естественной, ничем не ограниченной жизни... к сатире и юмору», нуждается, как видно, в существенном уточнении. «Неестественную, дисгармоничную действительность современного буржуазного мира» Гашек выставляет для всеобщего осмеяния уже в первых своих юморесках. В его комическом творчестве лишь усиливается определенность отношения к высмеиваемым явлениям и лицам, обостряется насмешка. Развитие идет в направлении от юмора к сатире.
Добродушная насмешка по поводу отдельных неудач и промахов притесняемых тружеников, бедняков сохраняется. И не только в первое пятилетие, но и на протяжении всего последующего творчества, с изменением лишь мотивов и причин обращения к таким темам. Но по отношению к эксплуататорам, угнетателям, привилегированным насмешка приобретает всё большую и большую жесткость.
Сатира Гашека с самого раннего, рассматриваемого нами периода отмечена пока преимущественно социальной, а не политической тематикой. Гашек осуждает пороки существующей социальной системы, проявляющиеся в быту, в поведении эксплуататорских классов, а не в государственной, политической области. Из написанного в течение первого пятилетия лишь в юморесках «На мадьярской почте», «Встреча с мадьярами» и «Восточная сказка» автор касается этой стороны общественной жизни, а в юмореске «Избирательная кампания цыгана Шаванью» уж прямо и остро высмеивает наиболее хитроумную жульническую махинацию буржуазной демократии, лживое «всеобщее» избирательное право.
Политическая сатира, жанр, в котором впоследствии Гашек достигнет наивысшего мастерства, обеспечившего ему бессмертную славу, только еще зарождалась в его творчестве-
В.это же время возникает и развивается по нескольким направлением оригинальный комический прием Гашека — искусственно-правдоподобная наивность. Пока она проявляется в обрисовке детей, а также отдельных персонажей, в том числе и самого автора, о которых читателю предоставляется судить, действительно ли уж они такие простаки, какими кажутся с первого взгляда, или только искусно притворяются. Достигается подобное впечатление главным образом при помощи прямой речи действующих лиц юморесок и отчасти их поведения. В будущем эта манера искусственной наивности перейдет и в авторскую речь Гашека, создаст его неподражаемый оригинальный стиль.
В течение рассматриваемого периода последовательно развивается художественное мастерство писателя. Сюжеты его рассказав не только освобождаются от всего излишнего, замедляющего ход действия, становятся более лаконичными и динамичными, но в «их все более заостряется конфликтность изображаемых событий, часто появляется броская остроумная концовка. Живее становится диалог, он искуснее используется для социально-психологических характеристик действующих лиц. Немало рассказов Гашека состоят из одного диалога: «В арестантской», «Сердечное внушение» и другие. Полнее обрисовываются характеры действующих лиц. Однако характеристики персонажей Гашека не отличаются глубиной, и не только в ранний период его творчества, но и впоследствии. Такая особенность проистекает отнюдь не от слабости художественного дарования писателя, а от установки на гротеск, карикатурность изображения, которую можно наблюдать и у многих других сатириков и юмористов.
Признавая такое своеобразие рассказов Гашека в построении сюжетов и характеров персонажей, едва ли можно все же счесть удачным термин «анекдотичность», которым чешский гашековед Р. Пытлик, имея в виду очевидно эти особенности, обозначает жанровый признак ранних рассказов сатирика.1
Не говоря уж о том, что такой термин несомненно снижает их достоинство, он, на наш взгляд, не соответствует ни величине (а количество неминуемо переходит в качество), ни содержательности рассказов Гашека.
Особое место в первоначальном творчестве Гашека занимает русская тема, свидетельствующая об его устойчивом пристальном внимании к нашей стране, ее культуре и литературе. В ряде своих юморесок, а также сборнике «Майские зовы» начинающий сатирик высмеивает слабости современных ему литературных направлений и групп: сентиментальное виршеплетство, изощренный эстетизм, ложную романтизацию («Есть еще романтики в Гемере»), поверхностное морализирование («Благородный Чендеш» и другие), кривляющийся модернизм и плоский натурализм («Молодые направления»).
Осуждая подобные тенденции, Гашек тем самым ратует за реалистически ясное, оптимистическое искусство, наглядный пример которого дает его собственное творчество.
Комически переосмысляя и тем обнажая глубокие противоречия современности, начинающий писатель следует реалистическим традициям чешского народного творчества и лиге ратуры и пока еще скромно, но заметно развивает их.
Наконец, в юмореске «Наш дом» и «Клинопись» Гашек намекает на революционную плебейскую расправу с угнетателями, чем демонстрирует новый, еще не виданный в чешской литературе подход к важнейшим проблемам современности Осмысление действительности и форм ее изменения с таких радикальных позиций сулило плодотворное идейно-художественное развитие писателя в будущем на путях к формированию нового творческого метода.

 

 

Примечания 

1. Р. Пытлик. Народность в путевых очерках Гашека — см. выше.