Брехт Б. Швейк во Второй мировой войне

III

В трактире "У чаши" Балоун ждет обещанного обеда. Двое других посетителей играют в шашки, толстая лавочница смакует сливовицу, пан и Копецка вышивает.

 

Балоун. Уже десять минут первого, а Прохазки все нет и нет. Так я и знал.
Копецка. Дайте срок. Самые скорые не всегда самые лучшие. Нужно выбрать золотую середину - ни поспешности, ни лишней потери времени. Вы знаете песню "О ветерке". (Поет.)

ПЕСНЯ О ВЕТЕРКЕ

Сюда, любезный, заходи,
Я рада от души,
Я припаду к твоей груди,
Но только не спеши.
Созреют сливы под осень,
Тогда и снимай их, дружок,
Им вихрь ошалелый несносен,
Им легкий милей ветерок.
Оставь хоть веточку одну,
Срезая с веток сливы,
И, должное отдав вину,
Целуй неторопливо.
Созреют сливы под осень,
Тогда и снимай их, дружок,
Им вихрь ошалелый несносен,
Им легкий милей ветерок.
Неощутимый ветерок,
Ему всем сердцем внемлю,
А сливы - прыг, а сливы - скок,
Попадали на землю!

Балоун (в беспокойстве направляется к игрокам в шашки). У вас прекрасное положение. Не интересуются ли господа почтовыми открытками? Я служу у фотографа, мы поставляем интимные открытки, серию "Виды немецких городов".
Первый посетитель. Немецкими городами не интересуюсь.
Балоун. Тогда вам понравится наша серия. (Показывает им открытки украдкой, как демонстрируют обычно порнографию.) Вот это Кельн.
Первый посетитель. Жуткий вид. Эту я возьму. Кратер, да и только.
Балоун. Полкроны. Но только показывайте их осторожненько. Были уже случаи, когда людей, которые их показывали, задерживали полицейские патрули, они-то думали, что это клубничка, и хотели ее конфисковать! Первый посетитель. Вот очень удачная подпись: "Гитлер - один из величайших архитекторов всех времен и народов". А над ней - Бремен в виде кучи щебня.
Балоун. Одному немецкому унтеру я сбыл целых две дюжины. Он ухмылялся, когда их разглядывал, вот что мне понравилось. Я ему назначил встречу в сквере у Гавличка и держал нож в кармане раскрытым, на случай если этот унтер - фальшивая монета. Но он оказался без подделки.
Толстуха. Поднявший меч от меча и погибнет.
Копецка. Берегись!

Входит Швейк с эсэсовцем Мюллером-вторым, сопровождающим его от
кабинета Буллингера; это крайне долговязый субъект.

Швейк. Привет всем! Не беспокойтесь, этот господин здесь не при исполнении служебных обязанностей. Дайте нам по кружке пива.
Балоун. Я был уверен, что ты вернешься только через несколько лет, но человеку свойственно ошибаться. Господин Бретшнейдер - мастер своего дела. Две недели назад, тебя тогда как раз не было здесь, он увел отсюда обойщика из Кривого переулка, и тот так и не вернулся.
Швейк. Неопытный человек, по всей вероятности, не пожелал им покориться. Нет, теперь господин Бретшнейдер поостережется неверно понимать меня. У меня есть сильная рука.
Толстуха. Это вы тот, кого они вчера увели отсюда?
Швейк (гордо). Тот самый. В такие времена нужно покоряться. Это достигается практикой. Я ему даже ручку полизал. Прежде знаете как обращались с заключенными? Им сыпали соль на лицо. Они были связаны крепко-накрепко, а потом на них спускали огромного волкодава, который им и вылизывал все лицо, подчас даже всю физиономию слизывал начисто, вот что я слыхал. А нынче больше нет таких ужасов, вот разве что начальство осерчает. Но я совсем забыл: господин (указывает на эсэсовца) хотел бы выяснить, что хорошего ему сулит будущее, пани Копецка, и выпить пару пива. Я сказал ему, что вы умеете ворожить, но это страшновато, и я ему не советую.
Копецка. Вы знаете, что я неохотно этим занимаюсь, пан Швейк.
Эсэсовец. Отчего же это, дамочка, так неохотно?
Копецка. Кто обладает таким даром, тот несет и ответственность. Могу ли я знать, как воспримет клиент предсказания? Всегда ли у него хватит силы вынести их? Потому что взгляд в будущее так действует на иных, что они ужасаются, и я же оказываюсь виноватой, вот как вышло, например, с одним мужиком по фамилии Чака, которому я вынуждена была сказать, что он будет обманут молодой женой, и он тут же раскокал мое самое дорогое зеркало.
Швейк. Она все-таки провела его за нос. Вот и учителю Блаукорфу что ни предскажет, - это всегда сбывается, вот что удивительно. Как, скажем, вы предсказывали муниципальному советнику Церлеку, что его жена, - помните, пани Копецка? Так оно и вышло.
Эсэсовец. Значит, у вас редкостный талант, нельзя же зарывать его в землю.
Швейк. Я уже предлагал, чтобы она всему муниципальному совету предсказала то же самое, я не удивлюсь, если предсказание сбудется.
Копецка. Такими вещами не шутят, пан Швейк, мы ничего не знаем о них, кроме того, что они существуют, так как они относятся к области сверхъестественного.
Швейк. Помните, как вы на этом самом месте сказали инженеру Булова прямо в лицо, что он попадет в железнодорожную катастрофу и будет разорван на мелкие кусочки? Его вдова уже снова вышла замуж. Женщины, как правило, легче переносят пророчества, они обладают своего рода внутренней силой, так я слышал. Пани Ласлачек с Гусовой улицы обладала, например, такой внутренней силой, что ее супруг заявил при всех: "Все что угодно, только не совместная жизнь с моей женой", и нанялся на работу в Германию. Но эсэсовцы тоже многое могут вытерпеть. Это свойство, как я слыхал, вырабатывается у них в концлагерях и при допросах, когда требуются железные нервы.
Эсэсовец кивает.
Поэтому вы можете спокойно предсказать этому господину его будущее, пани Копецка.
Копецка. Если он мне обещает, что он воспримет это как невинную шутку и не придаст ей никакого значения, тогда я, пожалуй, соглашусь взглянуть на его ладонь.
Эсэсовец (внезапно заколебался). Я не хотел бы принуждать вар. Вы говорили, что делаете это неохотно.
Копецка (приносит ему пиво). Я тоже так думаю. Бросьте-ка лучше все это и пейте себе пиво.
Толстуха (вполголоса, обращаясь к игрокам в шашки). Не при на рожон, коль бог смелости не дал.
Швейк (присаживаясь к Балоуну). Мне нужно обсудить с тобой одно дельце, я буду сотрудничать с немцами по части одной собачки - ты мне для этого нужен.
Балоун. Я нисколько не расположен этим заниматься.
Швейк. И тебе кое-что перепадет. Зашибешь красненькую - при твоем аппетите это не лишнее, сможешь на черном рынке мясо купить.
Балоун. Прохазка не придет. Снова картофельное пюре. Нет, такого разочарования я не переживу.
Швейк. Мне думается, мы могли бы организовать небольшой союз из шести или восьми человек, соединили бы свои осьмушки мяса, и ты получил бы свой обед.
Балоун. Но где нам их найти - таких людей?
Швейк. Ты прав, из этого ничего не выйдет. Они скажут, что для такого позорного субъекта, как ты, для чеха, лишенного силы воли, они даже и не подумают поступиться хоть чем-нибудь из съестного.
Балоун (мрачно). Это ясно. Начхать им на меня.
Швейк. Неужели ты не можешь взять себя в руки и подумать о чести родины, когда тобой овладевает это искушение и ты видишь только телячью ножку или хорошо поджаренное филе с красной капустой или, быть может, огурчиками?
Балоун стонет.
Подумай только, какой стыд будет, если ты не устоишь перед соблазном.
Балоун. Кажется, не устою. (Пауза.) Пожалуй, красная капуста лучше, чем огурчик.

Входит Прохазка с портфелем.

Швейк. Вот он. Ты, Балоун, все видишь в черном свете. Добрый день, пан Прохазка, как идут дела?
Балоун. Добрый день, пан Прохазка, как хорошо, что вы здесь!
Копецка (бросив взгляд на эсэсовца). Присаживайтесь к господам, мне тут нужно уладить одно дело. (Эсэсовцу.) Думается, ваша рука все-таки заинтересует меня, нельзя ли мне взглянуть разочек? (Хватает его за руку.) Так я и думала: у вас чрезвычайно интересная рука. Я хочу сказать, рука, перед которой не в силах устоять мы, астрологи и хироманты, до того она интересная. Сколько еще человек в вашем отделении кроме вас?
Эсэсовец (с трудом, будто ему зуб выдирают). В отделении? Двадцать. А почему вы спросили?
Копецка. Так я и думала. Это сказала мне ваша рука. Вы связаны с этими двадцатью на жизнь и на смерть.
Эсэсовец. Неужели вы все это читаете по линиям руки?
Швейк (подходя к ним, весело). Вы еще удивитесь, до чего она глубоко видит и все умеет предсказать. Она только слишком осторожна и говорит лишь то, что абсолютно верно!
Копецка. В вашей руке есть нечто электрическое, вы имеете успех у женщин, что можно заключить, взглянув на хорошо развитый бугор Венеры. Вам они, так сказать, на шею вешаются, потом, впрочем, некоторые бывают приятно поражены и желают продлить удовольствие на всю жизнь. Вы человек серьезный, можно сказать, даже сурового нрава. Линия успеха у вас выражена необычайно сильно.
Эсэсовец. Что же это означает?
Копецка. Тут дело идет не о деньгах, тут нечто гораздо большее. Видите, как здесь линии образуют букву "Г"? Это "геройский подвиг", который вы совершите, и притом в самом ближайшем будущем.
Эсэсовец. Где? Видите ли вы, где я совершу этот подвиг?
Копецка. Не здесь. Но и не на вашей родине. Довольно далеко отсюда. Тут есть еще нечто замечательное, что я не совсем постигаю. Этот геройский подвиг покрыт, так оказать, пеленой тайны, так что только вы и те, кто 'будут с вами в этот миг, о нем узнают, а больше никто, и никто потом тоже ничего о нем не узнает.
Эсэсовец. Как же это может быть?
Копецка (вздыхает). Не знаю. Может быть, это будет на поле брани, или на каком-нибудь передовом посту, или еще где-нибудь в том же роде. (Точно в замешательстве.) Но теперь довольно, а? Я должна заняться своими делами, а это так, только пустая шутка, вы ведь мне обещали, что воспримете это как милую шутку?
Эсэсовец. Нет, теперь уже не останавливайтесь, госпожа Копецка, я хочу узнать побольше об этой тайне.
Швейк. Мне тоже кажется, что вам бы не следовало оставлять господина военного в страхе и смятении.
Копецка подмигивает ему так, чтобы это мог видеть эсэсовец.
Но, пожалуй, и этого достаточно, кое-что нам, должно быть, лучше и не знать. Вот, скажем, учитель Варцек решил раз посмотреть в энциклопедии, что означает слово "шизофрения", - и его вскорости пришлось отвести в Ильменау, в сумасшедший дом.
Эсэсовец. Вы увидели по моей руке больше, чем сказали.
Копецка. Нет-нет, это все. Покончим на этом.
Эсэсовец. Вы утаиваете то, что видели. Вы явно подмигнули господину Швейку, чтобы он замолчал, потому что вы не хотели рассказать мне, в чем дело, но никакие уловки вам не помогут.
Швейк. Это правда, пани Копецка, ничего вам не поможет, вы имеете дело с эсэсовцем, мне тоже пришлось все выложить там, у них в гестапо. Хотелось мне этого или нет, я сразу же признался, что желаю нашему фюреру долгой жизни.
Копецка. Никто не заставит меня сказать моему клиенту то, что ему неприятно слышать. А то он перестанет посещать мое заведение.
Эсэсовец. Вот видите, вы что-то знаете, а сказать не хотите. Вы себя выдали.
Копецка. Второе "Г" у вас на ладони выражено совсем неясно, из ста человек ни один не заметит.
Эсэсовец. Что это еще за второе "Г"?
Швейк. Еще кружечку, пани Копецка, все это так интересно, что мне даже пить захотелось.
Копецка. Всегда одно и то же, вечно попадаешь в неприятное положение, когда поддаешься уговорам и начинаешь внимательно рассматривать руки из самых честных побуждений. (Приносит Швейку пива.) Второго "Г" я вовсе не ожидала, но раз уж оно там есть, ничего не попишешь. Если я вам это скажу, вы впадете в уныние, и все-таки от этого не будет проку.
Эсэсовец. Что же вы там прочли?
Швейк (дружелюбно). Должно быть, нечто дурное, ведь с тех пор как я знаком с госпожой Копейкой, я никогда не видывал ее в таком состоянии, а уж она-то насмотрелась на столько рук... Вы и впрямь можете это выдержать, вы чувствуете себя достаточно сильным для этого?
Эсэсовец (хрипло). А что там?
Копецка. Тогда я скажу вам, что второе "Г" означает геройскую смерть на поле брани - и ничего более. Надеюсь, это вас не удручает? Ну вот, теперь вы неприятно поражены. Так я и знала. Три кружки пива - с вас две кроны.
Эсэсовец (расплачивается, совершенно убитый). Все это чушь. Чтение по ладони. Ничего оно не значит.
Швейк. Именно так. Не принимайте этого близко к сердцу.
Эсэсовец (уходя). Хайль Гитлер!
Копецка (кричит ему вслед). Обещайте мне, что вы по крайней мере другим господам ничего не скажете.
Эсэсовец (останавливаясь). Каким другим господам?
Швейк. Из вашего отделения. Их ведь двадцать кроме вас.
Эсэсовец. А почему это их должно касаться?
Копецка. Потому только, что они связаны с вами на жизнь и на смерть. Чтобы их не волновать понапрасну.
Эсэсовец уходит, проклиная все и вся.
Заходите к нам почаще!
Толстуха (смеясь). Вот молодчина, так и надо, пани Копецка!
Швейк. Буря пронеслась. (Раскройте ваш портфельчик, пан Прохазка, пан Балоун может не выдержать.
Копецка. Да, давайте сюда, пан Рудольф, как это Мило с вашей стороны, что вы принесли обещанное.
Молодой Прохазка (слабым голосом). У меня ничего нет. Когда я увидел, как они уводят пана Швейка, меня словно ошеломило, всю ночь эта сцена была у меня перед глазами. Добрый день, пан Швейк, я вижу, вы вернулись! Простите, пани Копецка, мне особенно тяжело из-за вас, что я вас в такое конфузное положение ставлю в присутствии господ, но у меня не хватило духу. (В полном отчаянии.) Пожалуйста, скажите хоть что-нибудь, все лучше, чем такое молчание!
Балоун. Ничего нет.
Копецка. Так... значит, вы ничего не принесли. Но когда вы вошли в зал, я дала вам понять, что мне нужно сперва выпроводить эсэсовца, и вы кивнули мне так, как будто сдержали свое слово.
Молодой Прохазка. Я не решился...
Копецка. Можете больше ничего не говорить. Я теперь вас понимаю. Вы не выдержали испытания ни как чех, ни как мужчина. Убирайтесь отсюда, и чтобы ноги вашей здесь больше не было!
Молодой Прохазка. Ничего лучшего я не заслужил. (Выскальзывает в дверь.)
Швейк (после паузы). Кстати о хиромантии. Парикмахер Криш из Мнишка - вы знаете Мнишек? - так вот во время престольного праздника он предсказывал будущее по линиям руки и на вырученные деньги накачался, и один молодой парень, из крестьян, взял и повез его к себе, чтобы тот ему предсказал будущее, когда очухается, и, перед тем как заснуть, парикмахер спросил этого парня: "Как ваша фамилия? Вытащите у меня из нагрудного кармашка мою записную книжечку. Ага, значит ваша фамилия Кунерт. Приходите через четверть часа, и я дам вам записку, в которой будет стоять фамилия вашей будущей супруги". Потом он захрапел, но вскоре проснулся и что-то нацарапал в своей книжечке. Он вырвал этот листок, бросил его на пол, потом прижал палец к губам и сказал: "Только не сейчас, через четверть часика. Лучше всего, если вы станете искать этот листок на ощупь, с завязанными глазами". На бумажке, как потом выяснилось, было написано: "Фамилия вашей будущей супруги - госпожа Кунерт".
Балоун. Этот Прохазка - преступный тип.
Копецка (гневно). Не болтайте глупостей. Преступники - это нацисты, которые мучают людей и угрожают им, пока те не теряют лучшие свойства человеческой натуры. (Смотрит в окно.) Тот, кто сюда идет сейчас, вот кто настоящий преступник, а не Рудольф Прохазка, слабый человек.
Толстуха. По-моему, мы тоже виноваты. Думается, можно бы не только пить сливовицу и шутки шутить.
Швейк. Не требуйте от себя слишком многого. Уж и то хорошо, что мы здесь и живы пока. Столько сил приходится тратить на то, чтобы выжить и пережить, что больше ни на что не хватает.
Входит Бретшнейдер в сопровождении эсэсовца.
(Весело.) Добрый день, господин Бретшнейдер. Не хотите ли пивца? Я теперь сотрудничаю с эсэсовцами. Это мне не повредит.
Балоун (злобно). Вон!
Бретшнейдер. Что вы сказали?
Швейк. У нас тут зашел разговор о еде, и господин Балоун вспомнил припев к одной народной песенке, которую мы все успели позабыть. Песенку эту исполняли главным образом на престольных праздниках, и речь в ней идет о приготовлении редьки. Неподалеку от Мнишка сажают такую редьку - крупную, черную, вы, наверно, о ней слыхали, это знаменитая редька! Я хотел бы, Балоун, чтобы ты исполнил для господина Бретшнейдера эту лесенку, это тебя взбодрит. Знаете, у него прекрасный голос, он даже в церковном хоре поет.
Балоун (мрачно). Итак, о черной редьке. (Поет песенку "О приготовлении черной редьки".)

Во время исполнения песенки Бретшнейдер, на которого все смотрят, не
знает, вмешаться ему или нет. Он то садится, то встает.

Большую, черную старательно приметь-ка,
Скажи ей ласково: "Сестричка, потянись!"
Но, понимаешь ли, дерьмолюбива редька,
И рукавицами не грех бы запастись!
Растет у дома редька
Горда собой сама, -
Ее мы крепко дернем,
Ее мы вырвем с корнем
Из дерь-ма!
Ты можешь, впрочем, купить ее за грошик,
Потом старательно и тщательно отмыть,
И понарезать кучу ломтиков хороших,
И крупной солью, крупной солью посолить.
Соли ее, задрыгу,
И знай, что в этом суть,
И не давай ни мигу,
И не давай ни мигу
От со-ли от-дох-нуть!