Потерянный эшелон

Американский ученый Вильямс Дарлинг, разыскивающий вымерших сороконожек, нашел в 1968 году на заброшенном, забытом и неоконченном пути в сибирской тундре несколько обросших мхом железнодорожных вагонов.

Из одного вагона вышел седой заросший старец, который на вопрос ученого, куда он попал, ответил, что точно сказать, где и в какой части Сибири находится эшелон, трудно, но что они едут во Францию.

Вильямс Дарлинг заинтересовался странным стариком и его курьезным ответом и вежливо спросил, с кем он имеет честь беседовать. Седой старик ответил, что его зовут Макса, что он профессор и комиссар чехословацкого армейского корпуса, который едет во Францию, поскольку в России ничего сделать нельзя.

Во время этой беседы из вагонов с трудом выбрались несколько старичков, которые представились мистеру Дарлингу как члены филиала Чехословацкого национального совета.

Маленький старичок с бородой назвался прапорщиком Гоуской, чешским военным министром; совершенно заросший худенький старичок — д-ром Марковичем, а плешивый дедуня со слезящимися глазами сказал: «Я — брат Давид».

Вильямсу Дарлингу по-прежнему не было ясно, с кем он, собственно, имеет дело, и потому он с благодарностью принял приглашение дедушки Максы зайти в один замшелый, трухлявый вагон, чтобы услышать достоверное разъяснение из уст железнодорожного специалиста, чешского министра железных дорог д-ра медицины Гирсы, который, несмотря на свои сто лет, сохранил энтузиазм и отличную память и дал точное толкование о предприятии, не имеющем себе равного во всей истории человечества.

Результатом этой беседы было опубликованное Вильямсом Дарлингом обширное исследование, написанное на основании подробностей, рассказанных ему столетним чешским министром железных дорог д-ром медицины Гирсой, и ставшее ценным дополнением к литературе о развитии чешской революции в 1918 году.

Ниже мы помещаем особенно красноречивые отрывки из этого интервью.

Д-р Гирса: «Мы выехали во Францию, если мне не изменяет память, пятьдесят лет назад».

Вильямс Дарлинг: «Можете мне сказать, в чем причина того, что пятьдесят лет спустя вы все еще находитесь в Сибири?»

Д-р Гирса(с энтузиазмом): «К чему эта ирония — «все еще находитесь...»? Мы во Францию попадем. Должны попасть, ибо это самый короткий путь, каким можно добраться до Чехии, домой. Мы твердо верим, что это самый короткий путь. Здесь, в России, ничего нельзя сделать. Хотя много-много лет назад пришли известия о революции в Австрии и Германии, о том, что возникла Всемирная Федерация социалистических республик, мы, однако, говорим: «Товарищи, не поддавайтесь провокациям. Социалистические республики создала австро-немецкая дипломатия, Бенеш с Кнофличком получили от австрийского правительства два миллиарда крон и дали Гашеку и Гуле 10 миллионов, чтобы они выступали в печати против филиала Национального совета. Мы получили от Франции 16 миллионов, да 7 миллионов перечислены в Английский банк в Харбине... Мы сильно задолжали Франции, а потому должны туда ехать. Мы заняли у Франции деньги. Естественно, мы благодарны ей и расплатимся жизнями 50 000 наших солдат, которые все равно бунтовали против нас. Если бы они остались в России, их ждало бы бесславье. Зато теперь их во Франции перебьют вместе с комитетами, и конец бунту, а мы станем офицерами Почетного легиона. Представьте только, что уже 50 лет назад они требовали созвать военный съезд в Пензе, затем, 25 лет спустя, — в Омске, 10 лет назад — в Чите, и один бог знает где еще. Но мы из них эту дурь выбьем».

Вильямс Дарлинг: «Вы, доктор, упомянули о том, что вами разработан план отъезда во Францию. Нельзя ли рассказать об этом поподробнее?»

Д-р Гирса: «Правду говоря, я не один создавал этот план. Идея поездки во Францию пришла 50 лет назад профессору Максе, когда в его руки случайно попала книжечка Жюля Верна «Путешествие вокруг света за восемьдесят дней», купленная Американским союзом христианской молодежи для библиотеки корпуса. Подчеркну, что и прапорщик Гоуска с удовольствием читал книги о путешествиях, а д-р Кудела — романы Мая. И покойник Кле- цанда любил путешествовать и читать бедекеры. Но объявились большевики, немцы пришли на Украину, и мы со всем нашим нейтралитетом влезли в вагоны, взяли карандаши и стали считать, где будет последний эшелон, когда первый доберется до Владивостока. Должен признать, что в результате непредвиденного сопротивления воздуха мы немножко опаздываем. Ну да 50 лет туда, 50 лет сюда —какая разница! Зато мы едем во Францию, а это главное. Ошибки в расчете невелики. 50 лет назад мы издали в Самаре для наших ребят словарик самых необходимых французских фраз, таких, как: «дайте мне дюжину устриц», «поцелуйте меня», «у меня морская болезнь», «у вас тоже морская болезнь?», «в России ничего сделать нельзя». Путешествие с ним — одна радость».

Вильямс Дарлинг: «Вы сказали, что было подсчитано, где будет последний эшелон, когда первый окажется во Владивостоке. Не расскажете ли об этом поподробнее?»

Д-р Гирса:«С превеликим удовольствием. Как хирург, я поначалу о железных дорогах не имел понятия. Да и во всем филиале Национального совета не нашлось никого, кто бы представлял себе, что такое семафор. Но знаете пословицу: попробовал и сделал тачку. Так что все оказалось очень просто. Взяли мы карандаш и бумагу и подсчитали. Битва у Белой горы была в 1620 году, от Киева до Владивостока 9870 верст. В сумме получается 11 490. Большевистский переворот произошел в октябре, это десятый месяц. Делите 11 490 на десять и получаете 1149. Длина одного локомотива восемь аршин. Делите 1149 на восемь и получаете примерно 144. Заграничный Национальный совет состоит из трех членов, значит, 144 плюс 3=147. Профессор Макса весит 78 килограммов. Присчитайте их к 147, будет 225, делите их на 30 и получаете 7 месяцев 15 дней. Теперь уж видите, как это просто. За это время эшелоны должны были попасть во Владивосток».

Этот отрывок из знаменитого интервью был опубликован годом позднее, в 1969 году, в книге «Трагедия Филиала Национального совета», где описаны бродяжничающие, обросшие мхом старички, воткнувшие в сибирскую тундру свое истлевшее знамя с революционным лозунгом Национального совета «3десь ничего нельзя сделать!». Книга кончается трогательными словами разлуки: «Прощайте навсегда!» И мы с благоговением повторяем эти слова: «Прощай навсегда, славный старый Филиал. После того, что ты тут натворил, для тебя и в самом деле ничего нельзя сделать».