Карел Яролимек был неплохой и довольно популярный писатель. Поэтому издатели систематически эксплуатировали и обирали его. Когда выходил очередной сборник его рассказов и Яролимек являлся за гонораром, издатель ругал его на чем свет стоит и божился, что сам не знает, кой черт дернул его напечатать такую чепуху.
В рассказах Яролимека благоухали луга, синее небо расстилалось над умолкнувшими рощами, солнце закатывалось в вечерней тишине (в разливе невероятно ярких красок) и затихало пение птиц. Все эти чудесные вещи совершались единственно для того, чтобы Карел Яролимек мог купить себе к ужину копченые сосиски. В процессе творчества Яролимек не забывал подсчитывать строчки и поэтому писал поэтически и пространно. Он перечислял все цветы в поле, долго занимался воробьем, пролетевшим над головой героя, и особенно налегал на диалоги в тех случаях, когда оплата была построчная.
С безмятежностью праведника он писал:
«…Оскар заранее знал, что скажет:
– Да. А разве вы не такого мнения?
– Нет.
– А почему?
– Потому!
– Почему же, Эмилия?»
И Яролимек подсчитывал: «Пять строк по пять геллеров (больше ему никто не платил) – это как раз пара сосисок. Или, если прибавить геллер, бутылка пльзеньского».
Жизнь Карела Яролимека протекала в борьбе с издателями и редакторами, у которых он с невероятной настойчивостью выклянчивал авансы.
В один прекрасный день он сидел с газетой в кафе, задумчиво потирая лысину. Он прочитал в газете, что министерство просвещения учредило фонд государственных пособий для писателей. Эта мысль возникла в голове добряка министра просвещения. Посоветовавшись с министром финансов, он сказал:
– Бросим им этот куш, пускай жрут.
«Им» значило писателям, этим бумагомаракам, иродову племени. – Solsche fertenchten Kerl!
Недолго думая, Яролимек подал ходатайство о пособии, подкрепив его соответствующими бумагами о том, что он действительно писатель. В ходатайстве он написал, что постарается высоконравственным поведением оправдать доверие властей, коль скоро оно будет ему оказано.
В тот вечер он даже не пошел в кафе, да и потом целых две надели все обдумывал, как распорядиться привалившим ему богатством. В смутных мечтах о будущей безоблачной жизни он уже представлял себе, что отдает в починку башмаки. Австрийское правительство снабжает чешского писателя средствами на починку сапог! Какая трогательная картина!
Шли недели и месяцы. К концу пятого месяца писатель стал немного нервничать. Миновал год, и Карел Яролимек лишь горько усмехался при упоминании о ходатайстве. Он уже свыкся с мыслью, что зря потратил 25 геллеров на заказное письмо. На это ушел гонорар с пяти строчек по пять геллеров:
«– Оскар!
– Что?
– Ты ничего не знаешь?
– Нет, Ольга.
– Скоро узнаешь, Оскар!»
Прошел еще год, и Карел Яролимек неожиданно получил вызов в полицейский участок. «Никогда ни в чем не был замешан», – решил он и бросил повестку в огонь. Немного погодя пришла повторная повестка. Ее принес полицейский в штатском платье и, как потом узнал Яролимек, сказал швейцару:
– Не знаю, в чем тут дело, но приглядывайте за этим типом.
– Будьте покойны, – отозвался швейцар.
Эта повестка тоже отправилась в печку. И тут наступили неприятные события. Яролимек вернулся домой в третьем часу ночи и улегся спать. В пять утра в дверь забарабанили, и сонный писатель услышал:
– Именем закона, отворите!
Испуганный, он в кальсонах зашлепал к дверям. В квартиру ворвались двое полицейских.
– Велено забрать вас. Ведь вы Карел Яролимек?
– К сожалению, это я.
– Бросьте глупые шуточки. Велено доставить вас к господину советнику, он вас давно хочет видеть. Ну‑ка, прихорашивайтесь поживее, не то мы сами всунем вас в брюки.
– Помилуйте, ведь только пять часов утра, советника на службе нет… и я ни в чем не виноват!
– Ну, пошел хныкать! Заткнись, чертова кукла! Господин советник сказал вчера вахмистру, чтобы послали за вами. А уж мы знаем, как найти человека. Преступника надо брать в кровати. А придешь в восемь часов, так гнездышко уже опустело и птичка – фьюить!
Они нахлобучили на него шляпу и вывели на улицу.
– Пожалуйста, не хватайте меня за шиворот!
– Попридержи‑ка язык!
– Я буду жаловаться!
– Мы тебе пожалуемся…
Яролимека привели в участок. Сонный вахмистр курил трубку. Он спросил коротко и ядовито:
– Ага, это вы Карел Яролимек? Тот, который изволит уклоняться от вызовов?
– Д‑да.
– А чем занимаетесь?
– П‑пи… писатель.
– А что вы пишете? Составляете опись имущества?
Вахмистр лег на койку, зевнул и распорядился:
– Обыскать – и за решетку!
Яролимека обшарили и ввергли в одиночку. Щелкнул ключ, и писатель остался один. Впрочем, одиночество длилось недолго, через несколько минут на него набросилась армия клопов.
Карел Яролимек взбунтовался. Он соскочил с нар и отчаянно заколотил в двери камеры.
– Пустите, я же Карел Яролимек!
– Потому и сидишь тут, – отозвался голос, – а не утихомиришься, наденем смирительную рубашку.
– «Приключения Карела Яролимека», «Похождения Карела Яролимека», «Гибель Карела Яролимека», – бормотал Карел Яролимек в полнейшем отчаянии, завалившись на нары. – «Злоключения Карела Яролимека», «Как Яролимек попал в беду»…
Он обдумывал названия новых рассказов.
Между тем тучи клопов, облепив тело писателя, повели тщательную разведку местности, отчего его кожа покрылась волдырями. Это было ужасное утро.
В половине, девятого за ним пришли. Немытого, искусанного и растрепанного, его отвели на второй этаж.
– По вашему распоряжению, господин советник, доставлен Карел Яролимек.
Писатель стоял совершенно ошалелый.
– Прошу садиться, – произнес пожилой советник и указал на стул.
– Прикажете посторожить? – заикнулся было один из полицейских, но, увидев, что господин советник подает преступнику руку, оба отошли на цыпочках.
– Я велел пригласить вас, господин Яролимек, для того, чтобы выяснить ваше материальное положение. Двадцать лет назад вы подавали ходатайство о государственном пособии, не правда ли?
– Виноват, господин советник, не двадцать лет, а два года назад.
– Ага, припоминаю. Двадцать лет назад ходатайствовал некто господин Часал. К сожалению, его не удалось найти. Впрочем, мы установили, справившись в энциклопедии, что он уже десять лет как скончался. Стало быть, это определенно не вы.
Советник соболезнующе оглядел Яролимека, который стоял перед ним без воротничка и галстука, неумытый, измятый и истерзанный.
– М‑да, видимо, вы действительно нуждаетесь, – произнес он. – Дело вот в чем. В связи с вашим ходатайством министерство просвещения просило нас выяснить ваше материальное положение. Вижу, что вы не богач.
– Вы вполне правы.
– Так вы писатель? Значит, сочиняете?
– Совершенно верно, господин советник.
– Как же, знаю, читал даже ваши произведения. Этакие книжки, прекрасный шрифт, черные буквы. Отлично помню. Смотрел также ваши личные документы. Судимостей у вас нет, это – смягчающее обстоятельство… то есть я хотел сказать, это очень хорошо. Вы хотя и бедный, но вполне приличный человек, несмотря на ваше занятие. Можете идти.
Через восемь недель Карел Яролимек получил из Вены пособие – сто двадцать крон из фонда для неимущих литераторов. Он был страшно рад, что все так счастливо кончилось.
Заметки к публикации:
Первая публикация: «Право лиду», 22.5.1912.
