Как итальянский национализм в Задаре испортил мне карьеру

В качестве практиканта-делопроизводителя Задарского¹ наместничества в Далмации я получал пятьдесят три золотых в месяц. Тогда пост наместника занимал генерал Б. В нем всегда жили два человека: солдат и чиновник, поэтому характер у него был странный. Он представлял собой смесь того и другого. Генерал Б. не любил итальянцев, но к нам, практикантам, обращался не иначе, как: «герр коллега», потом начинал разговаривать уже по-военному.
Итак, я за свои пятьдесят три золотых в месяц помогал ему охранять Австрию от итальянских националистов. Пятьдесят три золотых не так уж много, и я, можно сказать, не так уж старался спасти государство за такое вознаграждение.
Как-то раз наместник вызвал меня и говорит:
— Герр коллега, завтра состоится собрание ирредентистов². Я командирую вас туда. При малейшем признаке беспорядка — распустите собрание. Всего доброго!

В то время я ухаживал за одной дамой, принадлежавшей к сливкам общества, и как раз в момент открытия собрания у меня была назначена встреча с ней, притом — венчающая все наше знакомство. А наместник все испортил! К тому же пятьдесят три золотых в месяц взбесили бы даже австрийского патриота.
Я вошел в зал, сердито звеня саблей, и сел за стол рядом с председателем, организатором собрания и докладчиком.
Начало было многообещающее.
— Как вам известно, друзья, синьор дженерале э порко³ — вот были первые слова докладчика.
Далее следовало по порядку:
— Иль синьор министре э индивидуо э порко⁴.
— Порко! — гудел зал.
За генералом и министром последовали другие высокопоставленные лица, занимавшие тот или иной пост в тогдашнем правительстве, причем к их фамилиям докладчик всякий раз прибавлял какое-нибудь имя происхождения явно не церковного.
Таких вызывающих выступлений против Австрии я еще не слышал.
При каждом ругательстве слушатели аплодировали, я же как ни в чем не бывало стриг себе ногти.
Пятьдесят три золотых — это пятьдесят три золотых. Получай я сто крон, быть может, я и предпринял бы что-нибудь в защиту Австрии.
А теперь я ковырял в зубах, в то время как докладчик возле меня гремел:
— Иль синьор дженерале э порко!
— Порко! — подтверждали присутствующие.
Последовал ряд выпадов против государства, во время которых я, чиня карандаш, сточил его наполовину. Президиум почувствовал ко мне доверие, у оратора прибавилось смелости, и он стал говорить такое, что синьор наместник, конечно, с удовольствием повесил бы его. Вспомнив, что у меня в кармане костяная ухочистка, я пустил ее в ход и развлекался ею до тех пор, пока оратор не выкликнул в последний раз: «Иль синьор дженерале э порко!» — и в зале не затих последний вопль солидарности: «Браво, э порко!»
За пятьдесят, три золотых трудно что-нибудь сделать для Австрии. Я направился в винный погребок. У входа председатель собрания весело похлопал меня по спине со словами: «Браво, синьор!» В погребке я написал личный рапорт генералу-наместнику.

В нем весьма кратко сообщалось: «Собрание прошло в полном порядке».
Я велел вручить этот рапорт еще ночью, так как люблю точность, а сам оставался до утра в погребке, в обществе нескольких чиновников. Утром я пошел спать, но, поскольку служба моя начиналась в девять часов, явился в канцелярию точно в половине одиннадцатого, учитывая, что начальник ведомства, граф Т., приходил после одиннадцати. У входа в канцелярию, на лестнице, меня ждал слуга; соболезнующе глядя на меня, он сказал, что его превосходительство господин генерал-наместник ходит по залу, гремя саблей, что дело плохо и что я должен немедленно явиться к нему.
Вот что приходится переживать человеку за пятьдесят три золотых, господи!
Его превосходительство встретил меня грозным взглядом:
— Милый мой, потрудитесь объяснить ваши действия! Я говорил, приказывал вам распустить собрание, а вы что сделали! Пишете в рапорте, что оно прошло в полном порядке, а сегодня весь Задар только и говорит о том, что меня там называли свиньей. Это правда?
— Да.
— И произносились противоправительственные речи. Так?
— Так.
— А вы пишете: «Прошло в полном порядке»? Имейте в виду: я назначил над вами следствие! Вас ждет суд!
— Ваше превосходительство, — ответил я, — если б я распустил собрание, вы имели бы по меньшей мере пять запросов в парламенте, не говорю уже о местном сейме. К вам поступило бы около двухсот запросов и предписаний, и у вашего превосходительства не хватило бы времени на то, чтоб отдавать и подписывать приказы. А так у нас все спокойно.
Господин наместник глубоко задумался. Он не любил писанины.
— Знаете, — спокойно сказал он, — разобравшись как следует, я вижу, что вы правы. Можете идти, но впредь чтоб этого больше не было.
Целую неделю все задарские ирредентисты весело приветствовали меня на улицах. Раз я слышал, как один из них сказал другому:
— Это наш.
Я не обращал внимания; мне это было совершенно безразлично. За пятьдесят три золотых я не мог действовать иначе. Но к концу второго месяца случилось происшествие, испортившее мою славную карьеру.
К наместнику явилась делегация ирредентистов с просьбой, чтобы на новое их собрание не посылали никого, кроме меня, так как я, дескать, «un bouno homo»⁵.
Это скромное желание осталось неудовлетворенным. Вместо того чтобы послать меня в мундире на собрание, меня послали без мундира домой. На этом моя карьера кончилась.

Примечания

1. Задар (Зара) – город в Хорватии, в описываемое время входил в состав Австро-Венгрии, в 1920-1947 году – часть Италии.
2. Ирредента – движение в областях Австро-Венгрии со смешанным итальянским и славянским населением за присоединение к Италии.
3. Господин генерал — свинья (итал ).
4. Господин министр — темная личность и свинья (итал.).
5. Хороший человек (итал.).