Как я стал бродягой

Я так хорошо все помню, как будто это произошло со мной только сегодня... Ясным августовским утром я вышел из баварского городка Хохштадта над Дунаем, имея в кармане восемь пфеннигов¹. Предо мною вдоль Дуная тянулась длинная лента шоссе, а вдали невысокие холмики обрамляли плодородную равнину Швабии. С беспредельной тоской смотрел я на все это. Ведь там, за симпатичными холмиками, у Дуная, расположился город Диллинген, где на почте, уже по крайней мере дня три, лежат присланные мне из редакции пятьдесят марок. А я, вместо того чтобы как можно скорей отправиться туда, болтался здесь, ходил по пивным, ел прославленные баварские копчености с капустой и кнедликами. И вот теперь сижу у старого костелика с последними восемью пфеннигами в кармане и смотрю на всю эту красоту вокруг.
Из парка напротив меня вышел добродушного вида баварский жандарм.
— Куда направляемся, молодой человек? — приветливо спросил он меня.
— Я — турист, иду в Диллинген.
— А куда из Диллингена?
— Потом двинусь до Ильма.
— А из Ильма?
— Оттуда в Швейцарию, а дальше...
— Пока хватит. А не могу ли я попросить вас показать свои документы? Уж больно много всякой швали бродит нынче по Баварии!
Я протянул ему свою метрику и несколько всяких удостоверений личности.
Он подсел ко мне и мечтательно заговорил о красотах Чехии, добавив однако, что поездка туда и обратно — удовольствие дорогое. Поэтому очень интересно, сколько, например, у меня с собой денег.
Я честно признался, что всего восемь пфеннигов. Но на почте в Диллингене уже три дня лежат посланные мне туда из редакции пятьдесят марок. Вот я и тороплюсь в Диллинген, чтобы эти деньги получить.
Жандарм вдруг встал:
— Весьма печально, что посланные вам деньги в данный момент не при вас. Встаньте, гражданин! Именем короля вы арестованы за бродяжничество.
Он подхватил меня за воротник и потащил обратно к городу. По дороге он купил мне за десять пфеннигов груш и все время сочувственно твердил: «Бедный парень».
На улицах городка царила тишина. Вскоре мы подошли к внушительному зданию старинного замка и остановились перед фасадом, украшенным баварским гербом, под которым строгая надпись гласила: «Городской суд, арестантские и предварительное заключение».
Пройдя запущенным, заросшим травой двором, мы вошли в сторожку тюремщика.
— Бродяга, — кратко представил меня жандарм.
— Бедный парень! — сочувственно произнес тюремщик. — Вот тебе ключ от склада. Он в конце двора налево. Там возьмешь себе одеяло и деревянные сандалии. По замку ходить в ботинках нельзя. И давай быстренько обратно. Получишь миску супа. Потом я запру тебя в камеру и дам тебе Библию. Будешь сидеть наверху, в башне. Ну беги!
Я вернулся очень быстро и принялся уплетать предложенный суп. Затем тюремщик повел меня по скрипящей винтовой лестнице наверх, благоговейно неся за мной Библию.
— Читай, бедный парень! — сказал он. — И постарайся исправиться!
Примерно через час он пришел снова и принес мне кружку пива.
— Можешь выпить. К допросу пойдешь на другую сторону замка. Нужно немного набраться сил.
Я ускоренным темпом набрался сил, и мы отправились. При этом тюремщик держал меня за воротник. Судье он кратко доложил: «Бродяга».
Сидевший за столом симпатичный толстенький господин ласково кивнул головой, выпуская из большой трубки клубы дыма. Перед ним стоял кувшин с пивом.
— Трудиться надо, молодой человек! — обратился он ко мне. — Трудиться с охотой! Можно, конечно, если хочешь побольше заработать, и походить из одного города в другой, в третий, но не покидать родную землю. Вот если бы вы оставались спокойненько в Чехии, вас бы теперь не судили…
Сейчас я вас допрошу, запишу, обдумаю. А вы посидите в предварительном заключении. Протокол с вашим допросом я направлю почтой вместе с другими служебными бумагами в окрестный суд в Диллинген. Почту мы отправляем туда раз в неделю. Там протокол прочтут, обдумают и снова вернут мне, для уточнения подробностей. Тогда я снова вас допрошу, запишу, обдумаю и пошлю свои дополнения опять в Диллинген. Там прочтут, обдумают и только после этого вынесут вам приговор.
Так я и застрял в Хохштадте над Дунаем…

Наконец после полуторамесячного пребывания в Хохштадте (в течение которого я устрашающе потолстел и принужден был даже попросить своего тюремщика не давать мне так много мяса и пива) пришло долгожданное решение суда из Диллингена. Согласно этому документу я был осужден на три дня ареста за нарушение параграфа первого Закона о бродяжничестве. Но поскольку я просидел в предварительном заключении сорок пять дней, я должен (согласно баварскому судебному кодексу) получить за каждый лишний день одну марку и двадцать пфеннигов. Следовательно, за сорок два лишних дня я получил в целом пятьдесят марок и сорок пфеннигов.
Закон есть закон.
Выплачивая мне законную компенсацию, судья даже прослезился и пошел вместе с тюремщиком и его семьей провожать меня.

Примечания

1. Пфенниг — одна сотая марки.